Беззащитные пациенты

Нежелательные побочные эффекты разрешенного, ошибочного, бессердечного или противопоказанного технического контакта с медицинской системой, представляют только первый уровень патогенетической медицины. Такой клинический ятрогенез включает не только повреждения, которые врачи наносят, когда они хотят вылечить, или эксплуатировать пациента, но также другие формы вреда, которые происходят от попыток врачей защитить себя от возможностей судебного иска. Такие попытки избежать судебных исков и наказания, сейчас могут привести к большим повреждениям, чем любые другие ятрогенные стимулы.

На втором уровне[69] медицинская практика поддерживает заболеваемость, поддерживая болезненное общество, которое способствует тому, что люди становятся потребителями лечебной, профилактической, индустриальной медицины, или экологической медицины. С другой стороны, дефективные выживают во все увеличенном количестве и могут жить только в случаях обеспеченного ухода, в то время как медицински сертифицированные симптомы удаляют людей от работы и удаляют их со сцены политической борьбы за изменение общества, которое сделало их больными. Второй уровень ятрогенеза находит свое выражение в различных симптомах социальной сверх- медикализации, которая приводит к тому, что я называю экспроприацией здоровья. Второй уровень медицины я обозначаю как социальный яторгенез, и он будет детально обсужден во второй части. На третьем уровне, так называемые профессии здоровья, имеют еще даже более глубокий культурно-значимый эффект по отрицанию здоровья, поскольку они разрушают потенциал у людей бороться со своими человеческими слабостями, уязвимостью и уникальностью. Пациент, который находится в тисках современной медицины, является не чем иным, как отражением человечества в тисках недоброжелательной техники. Этот культурный ятрогенез, который я буду обсуждать в третьей части, является следствием гигиенического прогресса и состоит в параличе здорового ответа на страдание, боль и смерть. Он возникает, когда люди принимают идею об управлении здоровьем, разработанной на основе инженерных моделей, когда они совместно пытаются продуцировать то, что называется «лучшим здоровьем», как будто это был обычный товар. Это естественно, приводит к появлению управляемого поддержания жизни на высоких уровнях сублетальных заболеваний. Это конечное зло медицинского прогресса должно четко отличаться, как от клинического, так и от социального ятрогенеза. Я надеюсь продемонстрировать, что на каждом из этих трех уровней, ятрогенез стал медицински необратимым: свойством, встроенным в саму медицинскую систему. Нежелательные психологические, социальные и физиологические побочные продукты диагностического терапевтического процесса стали резистентными к медицинским воздействиям. Новые устройства подхода и организационные структуры, которые были задуманы как способы излечения от клинического и социального ятрогенеза, сами становятся патогенами, способствующими новой эпидемии. Технические и управленческие мероприятия, предпринимаемые на любом уровне для того, чтобы избежать повреждения пациента лечением, запускают самоподдерживающую ятрогенную спираль, аналогичную деструкции, которая возникает за счет загрязняющей окружающую среду процедуры, при использовании средств борьбы с загрязнени- ем[70].

Я обозначу эту, самоподдерживающую спираль отрицательной обратной связи, классическим греческим эквивалентом и буду называть ее медицинской Немезидой. Греки видели богов в силах природы. Для них Немезида представляла собой божественную месть, которая падала на головы смертных, которые пытались использовать для себя то, что было предназначено богам. Немезида была неизбежным наказанием за попытки быть героем, а не человеком. Подобно любым другим абстрактным греческим существительным, Немезида принимала вид божества. Она представляла собой ответ природы на hubris: попытку индивидуума приобрести свойства бога. Наш современный гигиенический hubris привел к тому, что появился новый синдром медицинской Немезиды[71].

Используя греческий термин, я хотел бы подчеркнуть, что соответствующий феномен не подпадает под обычную парадигму, предлагаемую сейчас бюрократами, терапевтами и идеологами быстро разрастающейся дизэкономии, которые при отсутствии интуиции создали то, что они называют «контринтуитивное поведение больших систем». Вызывая к жизни мифы и древних богов, я хотел бы сделать четкой идею о том, что мой анализ современного разрушения медицины чужероден для индустриальной логики и индустриального способа мышления. Я верю в то, что обращение Немезиды может придти изнутри человека, а не от другого управляемого гетерономного источника, который опять будет зависеть от чьей-то чужой экспертизы и последующей мистификации.

Медицинская Немезида резистентна к медицинскому лечению. Она может быть обращена только за счет выздоровления воли к самолечению среди непрофессионалов и через легальное политическое и учрежденческое признание права на лечение, которое дает ограничение на профессиональную монополию врачей. Моя финальная глава будет предлагать некоторые направления для борьбы с медицинской Немезидой и давать критерии, при помощи которых медицинское предприятие может быть удержано внутри здоровых границ. Я не буду предлагать какие бы то ни было специфические формы здравоохранения или ухода за больными, и я не предлагаю новой медицинской философии более, чем я рекомендую излечения для медицинской техники, доктрины или организации. Однако я предлагаю альтернативный подход к использованию медицинской организации и технологии, вместе с объединенными бюрократами и иллюзиями.