Ученіе о министерской власти сторонниковъ монархическаго принципа.

I.

Другое, противоположноенаправленіеотправляется,глав- нымъ образомъ, отъ нѣмецкой политической жизни и всецѣло покоится на началахъ такъ называемаго монархическаго суверенитета, которыми проникнута въ большей или меньшей степени вся современная нѣмецкая наука государственнаго права.

Принципъ монархическаго суверенитета или иначе-мо- нархическій принципъ обязанъ своимъпроисхожденіемъ Франціи, именно эпохѣ реставраціи, и впервые проведенъ былъ въ хартіи Людовика XYIII rP Еще въ своей деклараціи изъ Сентъ-Хана 2 мая 1814 года 2) король изложилъ основныя начала будущей конституціи, которую онъ намѣревался представить сенату и законодательному корпусу и которая была имъ октроирована 4 іюня того же года 3). Bo введеніи къ ней онъ заявляетъ, что, „будучи вновь призваннымъ божественнымъ Провидѣніемъ въ наше королевство послѣ долгаго отсутствія,14 онъ всегда полагалъ, что „вся публичная власть (Pautorite tout entiere) во Франціи сосредоточивается въ лицѣ короля, но что осуществленіе ея можетъ видоизмѣняться сообразно съусловіямивремени“,что „признавая необходимымъ свободную и монархическую конституцію, единственно отвѣчающую ожиданіямъ просвѣщен-

х) См. Jellinek, Allgemeine Staatslehre, рус. пер. 1908 r., стр. 343 и 386 сл., а также А. С. Алексѣевъ. Монархическій прнципъ въ конституціонномъ государствѣ, въ Юридическихъ Запискахъ, 1908, В. 2, стр. 213 сл.

2) CM.Duguit etMonnier, Les constitutions et Ies principales lois po- litiques de la France depuis 1789, 1908, р. 182.

3) Duguit et Monnier, ibid., pp. 183 suiv.

ной Европы, мы въ то же время должны напомнить, что считаемъ нашей первой обязанностью по отношенію къ нашему народу сохраненіевъ его же собственномъ интересѣ правъ и прерогативъ нашей короныѣ Онъ говоритъ тамъ далѣе, что „въ славныхъ памятникахъ прошедшихъ вѣковъ“ онъ заимствовалъ принципы, которые положены имъ въ основу конституціонной хартіи, предназначенной „возстановить цѣпь временъ, прерванную пагубными заблужденіями, причинившими столько бѣдствій отечеству за время • нашего отсут- ствіяѣ ГІризнавая себя носителемъ всей полноты государственной власти, онъ призываетъ народное представительство „вполнѣ добровольно и носредствомъ свободнаго осуществленія нашей королевской власти“ къ участію въ функціяхъ этой власти и октроируетъ своему народу конституціонную хартію.

Хартія 1814 года представляетъ собою прямую противоположность конституціи 1791 года, основывающейся на демократическомъ принципѣ, на принципѣ народнаго суверенитета. Въ самомъ дѣлѣ, есликонституція 1791 годагово- ритъ, что суверенитетъ принадлежитъ народу, который признается единственнымъ источникомъ, откуда берутъ свое начало всѣ власти въ государствѣ х), если она делегируетъ королю лишь исполнительную власть, предоставляя ему по отношенію къ власти законодательной, переданной національному законодательному собранію, право относительнаго veto [26] [27]), если она, наконецъ, вручаетъ судебную власть судьямъ, избраннымъ на срокъ народомъ [28]), хартія 1814 года отправляется отъ монархическаго принципа, сосредоточивающаго всю государственную власть въ рукахъ монарха. Призванные на тронъ Бурбоны разсматриваютъ свои полномочія какъ переданныя имъ непосредственно отъ королей старой Франціи, и конституціонная хартія является ничѣмъ инымъ, какъ актомъ добровольнаго пожалованія съ ихъ стороны, „самоограниченіемъ бывшаго до тѣхъ поръ абсолютнымъ монарха“ [29]). Ho

и при ней король продолжаетъ оставаться единственнымъ носителемъ всейгосударственной власти, лишьограничен- нымъ въ ея осуществленіи участіемъ народнаго представительства. Онъ—верховный глава государства 1X ему одному принадлежитъ исполнительная власть 2), онъ осуществляетъ законодательную власть совмѣстно съ палатой перовъ и палатой депутатовъ 3), отъ него только исходитъ законодательная иниціатива 4), правосудіе отправляется отъ его имени судьями, которыхъ онъ самъ назначаетъ 5) и т. д.

Впервые въ конституціонной практикѣ была выдвинута и юридически закрѣплена формула, примиряющая принципъ концентраціи всей государственной власти въ рукахъ монарха, принципъ, унаслѣдованный отъ прошлаго и требованіе допущенія народныхъ представителейкъучастію.въ осу- ществленіи функцій этой власти. Хартія 1814 года, усвоившая ее, сыграла, какъ извѣстно, большую роль въ дѣлѣ конституціоннаго развитія Европы и въ частности Германіи. ІІодъ ея непосредственнымъ вліяніемъ отдѣльныя нѣмецкія государства переходятъ къ конституціонному режиму, усваивая его въ той окраскѣ, какую онъ получилъ во Франціи въ эпоху реставраціи 6).

Конституціонный вопросъ въ Германіи, если мы оставимъ въ сторонѣ конституціи государствъ, входившйхъ въ составъ Рейнскаго союза, проникшія на нѣмецкую почву

P Charte constitutionnelle du 4 juin 1814, art. 14.

2) Ibid., art 13.

3) Ibid , art. 15.

4) Ibid., art. 16.

5) Ibid., art. 57.—Интересныя замѣчанія о роли, выпавшей на долю Бурбоновъ въ эпоху реставраціи, а также о положеніи короля, созданномъ хартіей,см.уВагШё1ету, L’Introductionduregime parlemen- taireen France, 1904, pp. 7 suiv.~

O политическихъ принципахъ Людовика XVIll, а также о томъ положеніи, которое онъ занялъ въ эпоху, непосредственно предшествовавшую появленію хартіи см. Bonnefon, Le regime parlementaire sous Ia restauration, 1905, pp. 68—77.

6) Cp. G. Meyer, Lehrbuch des deutschen Staatsrechts, 6 Aufl., S. 137, Anschiitz, op. cit., 490 ff., Jellinek, Allgemeine Staatslehre, рус. пер. 1908, отр. 388 и др.

вмѣстѣ съ французскимъ вліяніемъ х), получилъ оффиціальное признаніе на Вѣнскомъ конгрессѣ. Правда, нѣмецкіе союзные акты, явившіесяфезультатомъ его совѣщаній, удѣляютъ очень мало вниманія внутреннему устройству отдѣльныхъ государствъ 2). Ho въ проектахъ союзной организаціи Германіи, представленныхъ особому комитету конгресса, вѣдавшему нѣмецкія дѣла, конституціонное преобразованіе союз- ныхъ государствъ занимаетъ далеко не послѣднее мѣсто. ІІруссія, Ганноверъ, Баденъ, отчасти Австрія, а также, мелкіе суверенные князья и города настойчиво заявляютъ о необходимости введенія конституціи и устанавливаютъ въ то же самое время минимумъ сословныхъ правъ, опредѣляя его какъ содѣйствіе монарху при выполненіи имъ законодательныхъ функцій, 'участіе въ финансовомъ хозяйствѣ страны, согласіе на взиманіе налоговъ и контроль надъ управленіемъ посредствомъ нрава жалобъ на замѣченные недостатки и злоупотребленія въ немъ 3).

Конституціонныя идеи, включенныя въ тотъ комплексъ сословныхъ правъ, который былъ выставленъ участниками конгресса, осуществились въ цѣломъ рядѣ конституцій, возникшихъ на основаніи ст.13 союзныхъ актовъ, обѣщавшей конституціонное устройство отдѣльнымъ государствамъ. Конституціи эти, въ особенности въ южной Германіи, вызванныя къ жизни требованіями времени, именно необходимостью укрѣпить и урегулировать внутренній порядокъ BO вновь

х) Конституціи эти были созданы по образцу „мнимыхъ консти- туцій“ (Scheinconstitutionalismus) Наполеона; см., напр., конституціи королевства Вестфаліи 1807 r., Politz, Europaische Yerfassungen, I, 1, 38, королевства Баваріи 1808 r., ibid., I, 1, 96 и др.

2) Въ нихъ имѣется всего лишь одна статья, именно 13, гласящая: ,,In alien Bundesstaaten wird einelandstandischeVerfassung stattfin- den". Deutsche Bundesacte vom 8 Iuni 1815, см. Zacharia, Die deutschen Verfassungsgesetze, SS 3 ff.

3) Kliiber. Uebersicht der diplomatischen Verhandlungen des Wiener Congresses. 1816. SS. 214 ff.—Отдѣльные проекты, какъ то: Гарден- берга, Пруссіи, Австріи и др., а также исторію конституціоннаго вопроса см. Schmidt, Geschichte der deutschen Verfassungsfrage wahrend der Be- freiungskdege und des Wiener Kongresses, 1890, SS. 173 ff, 209 ff, 393 ff 444 ff., H. Schulze. Einleitung in das deutsche Staatsrecht, 1867, SS. 297— 304, Hubrich. Deutsches Filrstentum und deutsches Verfassungswesen, 1905, SS. 67 ff. и др.

созданныхъ или значительно преобразованныхъ подъ вліяніемъ событій начала XIX столѣтія государствахъ, носятъ на себѣ явные слѣды хартіи 1814 года. Проведенный въ ней монархическій принципъ какъ нельзя лучше отвѣчалъ нѣмецкой политической жизни, представлялъ собою какъ бы естественную ступень перехода отъ абсолютнаго режима къ конституціонализму. Такъ баварская конституція 1818 года въ тит. II, § 1 заявляетъ, что „король есть верховный глава государства, соединяетъ въсвоемълицѣвсѣправа государственной власти и осуществляетъихъсогласноданнымъимъ и установленнымъвънастоящейконституціипостановленіямъ“*). To же сосредоточеніе всей верховной власти въ, рукахъ монарха, переданное почти въ тождественныхъ выраженіяхъ, мы находИхМъ въ конституціяхъ Бадена 1818 r., § 5 [30] [31]), Вюр- темберга1819 r., гл. 2, § 4 [32]), Гессена 1820 r., § 4 [33]) и др.

Дальнѣйшее обоснованіе и укрѣпленіе монархическій принципъ получилъ въ дѣятельности нѣмецкаго союза, вообще говоря, враждебно настроеннаго къ конституціонному движенію въ Германіи и ставившаго всевозможныя преграды его развитію. Уже на конференціи въ Карлсбадѣ 1819 года, въ которой приняли участіе лишь нѣкоторыя правительства нѣмецкихъ государствъ, яСно сказалось это направленіе политики союза, получившее оффиціальное признаніе на конференціи въ Вѣнѣ 1819—1820 гг. Ст. 57 вѣнскихъ заключительныхъ актовъ такъ формулируетъ это основное начало нѣмецкой государственности: „Такъкакъ нѣмецкій союзъ, за исключеніемъ вольныхъ городовъ, состоитъ изъ суверенныхъ князей, то соотвѣтственно установленному этимъ обстоятельствомъ принципу вся государственная власть остается соединенной въ лицѣ главы государства, и суверенъ можетъ быть связанъ въ силу конституціи содѣйствіемъ сословій лишь въ осуществленіи нѣкоторыхъ опредѣленныхъ правъ“, а ст. 55 предоставляетъ сувереннымъ монархамъ „урегулировать этотъ вопросъ внутренней жизни государства, т. e. введеніе конституціи подъ тѣмъ условіемъ,

чтобы ими были приняты во вниманіе какъ закономъ установленныя сословныя права (standische Rechte), такъ и суще- ствующіявъ данное время отношенія" i). Ilo словамъ Шульце существуетъ большое различіемежду Вѣнскимъ конгрессомъ 1815 г. и конференціей 1820 r.: „въ то время какъ въ 1815 году Пруссія, Ганноверъ, мелкія государства и др. выдвинули минимумъ сословныхъ правъ (Rechte des Landstande), который долженъ былъ быть поставленъ гіодъ защиту союза, въ 1820 г. былъ установленъ максимумъ, въ предѣлахъ котораго должно было оставаться каждое государство" 2).

Затѣмъ нѣмецкій союзъ въ цѣломъ рядѣ постановленій развиваетъ этотъ принципъ, установленный на Вѣнской конференціи 1820 года и въ то же самое время стремится задержать конституціонное движеніе въ Германіи. Ha основаніи этихъ постановленій монархическій принципъ долженъ былъ .оставаться неприкосновеннымъ при осуществленіи сословіями имъ принадлежащихъ по конституціи правъ 3). Нѣмецкимъ монархамъ вмѣнено было въ обязанность отклонять всякія петиціи сословій, находящіяся въ противорѣчіи съ этимъ принципомъ 4). Союзныя правительства обязаны были наблюдать за тѣмъ, чтобы дѣйствующія у нихъ государственныя учрежденія и законы не расходились бы съ основными положеніями союза; въ противномъ случаѣ они тотчасъ же были обязаны возстановить нарушенное между ними согласіе 5). Свобода печати, союзовъ была поставлена въ стѣснительныя условія 6) и т. д. и т. д.

Ho постановленія эти не могли, конечно, остановить конституціоннаго движенія въ Германіи. Временно ими задержанное, оно вновь проявляется подъ вліяніемъ іюльской революціи во Франціи 1830 года, охватывая собою на этотъ разъ оставшіяся внѣ конституціоннаго преобразованія нѣмецкія государства за исключеніемъ двухъ большихъ державъ Пруссіи и Австріи.

J) Wiener. Schlussacte von 1820, см. Zacharia, ibid., 15 ff.

2) H. Schulze, Einleitung in das deutsche Staatsrecht, 309 — 310.

3) Bundesbeschluss vom 16 Aug. 1824, см. Zacharia, ibid., 30.

4) Bundesbeschluss vom 28 Iuni 1832, ibid., 31.

5) Bundesbeschluss vom 23 Aug. 1851, ibid., 48.

6) Bundesbeschliisse vom 6 und 13 Iuli 1854, ibid., 51 и 57.

Возникшія тогда конституціи или ііреобразованныя въ тѣхъ государствахъ, гдѣ онѣ были усвоены раньше, подобно конституціямъ предшествующей эпохи, всецѣло покоются на монархическомъ принципѣ. Онѣ осталисьчуждымиотвле- ченныхъ принциповъ договорной теоріи, народнаго суверенитета, раздѣленіявдастей Монтескье и т. д. 0* „Суверенный монархъ въ качествѣ верховнаго главы государства соединяетъ въ себѣ всю нераздѣльную государственную власть и осуществляетъ ее указаннымъ въ конституціипу- темъ" гласитъ § 3 конституціи Брауншвейга 1832 года 2). Сюда же можно отнести конституціи Саксенъ-Мейнингена 1829 r., § 3 3), Саксенъ-Альтенбурга 1831 r., § 4 4), Сакео- ніи 1831 r., § 4 5)> Кургессена 1831 r., § IO, 6) Ганновера 1833 r., § 6 О и др.

Наконецъ, событія 1848 года разрушили послѣднюю твердыню нѣмецкаго абсолютнаго реяшма. Правда, въ Германіи „революція остановилась передъ трономъ'1 8), нигдѣ она не сопровождалась тамънасильственнымипереворотами, но, съ другой стороны, не оставалось больше ни одного государства, исключая, впрочемъ, Мекленбургъ., сохранившій старо-сословное устройство, которое продолжало бы жить въ условіяхъ стараго порядка. Съ 1850 года и Пруссія вступила въ число конституціонныхъ государствъ, введя у себя конституцію, нѣсколько отличавшуюся по формѣ отъ предшествовавшихъ ей конституцій другихъ государствъ.

Прусская конституція 1850 года была создана подъ несомнѣннымъ вліяніемъ бельгійской, принятой національнымъ конгрессомъ въ 1831 году, хотя вътоже самое время она существенно отъ нея отличается. Въ ней нѣтъ характерныхъ для бельгійской конституціи ст. 25, въ силу которой „всѣ власти исходятъ отъ народа" и ст. 78, предоставляю-

х) Cp. H Schulze, Einleitung in das deutsche Staatsrecht, 351—352.

2) Zacharia, Die deutschen Verfassungsgesetze. 695.

3) Zacharia, ibid., 536.

4) Zacharia, ibid., 574.

5) Zacharia, ibid., 159.

6) Pblitz, Europaische Verfassungen, I, 1, 613.

7) Politz, ibid., III, 571.

8) Н. Schulze, op. cit., 356.

щей.королю лишь „тѣ полномочія, которыя принадлежатъ ему согласно конституціи и законамъ, изданнымъ въ силу той же конституцш" *). Ho въ ней нѣтъ также и статьи, которая ясно и категорически формулировала бы сосредоточеніе всей государственной власти въ лицѣ монарха.

й тѣмъ не менѣе црусская конституція въ противоположность бельгійской, обязанной своимъ происхожденіемъ революціи и основанной на демократическихъ началахъ, всецѣло проникнута монархическимъ принципомъ. По мнѣнію нѣмецкихъ государствовѣдовъ не было даже необходимости заносить его въ конституцію, такъ какъ принципъ этотъ былъ общепризнанъ и нашелъ свое выраженіе еще въ прусскомъ земскомъ правѣ, II, 13, § 1: „всѣ права и обязанности государства по отношенію къ гражданамъ объединяются въ лицѣ верховнаго главы его“,т. e. монарха. Переходъ же къ конституціонализму не былъ въ ГІруссіи, какъ и вообще въ Германіи, полнымъ разрывомъ съ прошлымъ и созданіемъ на развалинахъ этого прошлаго совершенно новаго порядка. Онъ обозначалъ собою скорѣе дальнѣйшее развитіе, преобразованіе существовавшихъ тамъ государственно-правовыхъ отношеній, и прусскій король, сосредоточивая въ своихъ рукахъ и при конституціи всю государственную власть, лишь ограниченъ при ея осуществленіи участіемъ другихъ, установленныхъ въ конституціи, органовъ 2).

J) Constitution belge 1831, art. 25 и 78.

2) См. Ronne, Das Staatsrecht der preussischen Monarchie,, 5 AufL Bd. I. 7 ff., 204 ff. H. Scbulze, Das preussische Staatsrecht, Bd. I, 159 ff., Bornhak, Preussisches Staatsrecht, 1888, Bd. I, 127 ff., G. Meyer, Lehrhuch des deutschen Staatsrechts, 6 A.ufl, 245, Anschutz, Deutsches Staatsrecht, въ Holtzendorff—Kohler’s Eneyklopadie der Rechtswissenschaft, 1904, Bd. II, 489, 566, его же, Die gegenwartigenTheorienuberdenBegriffder gesetzge- benden Gewalt u. s. w., 2 Aufl., 2 ff. Hubricb, Deutsches Fiirstentum und deut- sches Verfassungswesen, 1905, 147 и др.

См. интересныя пренія по вопросу о необходимости регламентировать полномочія прусскаго короля при ревизіи конституціи 5 дек. 1848 г. вовторой палатѣландтага въ ]849rony,Arndt,Die Verfassungs— Urkunde fiir den preus. Staat, 1907, Einleitung, 40 ff.—„Я хотѣлъбы указать на существенное различіе—говорилъ тамъ же Бисмаркъ—между нашей прусской конституціей и послужившими ей образцомъ конституціями бельгійской и французской.. У насъ уже издавна существуетъ самостоятельная королевская власть, которая, правда, въ теченіе по-

Bo второй половинѣ XIX ст. нѣмецкаягосударствен- ная. жизнь сдѣлала дальнѣйшіе и значительные шаги по пути конституціоннаго развитія, но и теперь еще монархическій принципъ, по словамъ германскихъ ученыхъ, представляетъ собою фундаментъ, на которомъ выстроено зданіе нѣмецкой государственности Теперь только политическая сторона его, сыгравшая такуюроль въ эпоху существованія нѣмецкаго союза, когда онъ былъ выдвинутъ въ качествѣ барьера противъ конституціонализма, оставлена наукой. 1J.

Современные изслѣдователи подходятъ къ нему исключительно съ государственно-правовой точки зрѣнія, выясняютъ юридическую природу этого принципа и усматриваютъ сущность ея въ томъ, что сосредоточиваютъ всю государственную власть въ лицѣ монарха, признаютъ въ немъ единственнаго носителя всей ея полноты (quoad jus). Какъ и прежде, до введенія конституціоннаго режима, такъ и теперь монархъ, концентрируя въ своихъ рукахъ всю государственную власть, продолжаетъ оставаться источникомъ власти всѣхъ другихъ учрежденій и лицъ въ государствѣ, источникомъ, откуда они черпаютъ свои полномочія. Его же собственная власть основывается не на конституціи, которая имъ самимъ октроируется, выводится не изъ какого-либо правового титула: онъ господствуетъ, по словамъ Зейделя, въ силу собственной власти 2J.

слѣднихъ лѣтъ передала значительную часть своихъ правъ народному представительству, но сдѣлала это совершенно добровольно, но собственному желанію. Пруссія всегда была въ силахъ, если бы только пожелало правительство ея короля, воспротивиться ѳтому движенію, идущему изъ Франціи... Наша королевская власть отличается отъ королевской власти Англіи, Франціи и Бельгіи, главнымъ образомъ, въ томъ отношеніи, что тамъ корона передана кровавыми руками революціи царствующей династіи на тѣхъ условіяхъ, какія она, т. e. революція нашла необходимымъ выставить44. Arndt, op. cit., 176.

*) Краснорѣчивую защиту монархическаго принципа съ политической точіги зрѣнія см. у StahlM, Das monarcliische Princip, въ его Phi- losophie des Rechts, 1878, II, 2, SS. 372 ff., въ особен. 383 ff., 393 ff., 401 ff., 413 и т. д

2) М. Seydel, Bayerisches Staatsrecht, 2 Aufl., Bd. I, S. 170.—,,Alle seine Befugnisse, говоритъ G. Meyer, stehenihm alseigenes Rechtzu44. См. его Lehrbuch des deutschen Staatsrechts, SS. 244—245.--,,Gegen die oft wiederholte Wendung топ dem ,,eigenen44 Recht der Krone, поясняетъ

Такое положеніе монарха въ государствѣ находитъ свое объясненіе, по словамътѣхъжеученыхъ, въ томъ, что установленіе конституціоннаго строя въ Германіи вовсе не означало коренного измѣненія существовавшаго въ ней до тѣхъ поръ государственнаго порядка и введеніяноваго, основаннаго на началахъ, совершенно ей чуждыхъ; это было скорѣе дальнѣйшее развитіе, преобразованіе ея исконныхъ государственно-правовыхъ принциповъ, это была „реформа, а не революція“ О- „Направленіе прусскаго государственнаго корабля въ конституціонный фарватеръ, говоритъ Губрихъ, послѣдовало со стороны правительства въ ІІруссіи при самомъ тіцательномъ сохраненіи непрерывности ея правового развитія“ 2). И эти слова, сказанныя по отношеніюкъ Прус- сіи, можно примѣнить ко всѣмъ нѣмецкимъ государствамъ, изъ которыхъ ни одно при переходѣ къ конституціонному режиму „не предприняло совершенно новаго перераспредѣленія властей и не предоставило монарху только опредѣленныхъ полномочій, въ особенности исполнительной власти“ 8).

Однако, такое соединеніе всей верховной власти въ одномъ и томъ же лицѣ, въ лицѣ монарха, вполнѣ совмѣ- стимо съ тѣмъ, что при осуществленіи функційэтой власти монархъ связанъ соучастіемъ опредѣленыхъ органовъ: народнаго представительства, министерства, судей, независимыхъ и самостоятельныхъ въ сферѣ предоставленной имъ компетенціи, хотя и призываемыхъ къ дѣятельности его волей только формы проявленія ея теперь ИНЫЯ,.' чѣмъ были прежде 4).

*) H. Schulze. Das preussische Staatsrecht, Bd. I. S. 154.

2) G.Meyer, Lehrbuch desdeut. Staatsrechts, S. 245; cp. также Anschutz, op. cit., SS. 567 ff

3) ,,Es darf keine Funktion der Staatsgewalt von dem Monarchen als vollig losgelost betrachtet werden“. Rbnne, Das Staatsrecht der preus. Monarchie, Bd. I, S 7, np,, 7; cp. Brockhaus, Das Legitimitatsprincip, 1868, S. 140.

4) Такой взглядъ является господствующимъ въ нѣмецкой литера^ турѣ государственнагоправа. Кромѣ приведеныхъ уже мною писателей см. Gerber, Grundzuge des deutschen Staatsrechts, 1880, SS. 77 ff.,, Brie въ Stengel’sWorterbuch desdeutschenVerwaltungsrechts, 1890, Bd. II, S.7 ff., Schvarcz, Eleraente der Politik, 1895, SS. 106ff., Treitschke, Politik,. l898, Bd., II, SS. 160 ff. и т. д.

Ta же мысль проводится и ЪаЬапй’омъ при расчлененіи имъ закона на два заключающихся въ немъ момента: содержаніе закона (Gesetzesinhalt) и санкція закона (Gesetzesbefehl) и при признаніи имъ заоднойлишь санкціей, принадлежащей монарху, характера законодательной власти въ государственно-правовомъ смыслѣ слова-die- Sanction allein ist Gesetzgebung im staatsrechtlichen Sinne des Wortes. См. его Staatsrecht des deutschen Reichs, 4 Aufl., Bd.2, SS. 3—6. *

Отголоски указаннаго направленія можно встрѣтить и въ русской литературѣ, см., напр., А. А. Жилинъ, Отвѣтственность министровъ, l909,CT.41-42.—O монархическомъ принципѣ см. H. И. Паліенко, Суверенитетъ, ч. 2, гл. 3, A. C. Алексѣевъ, статьи въ Юридическихъ. Запискахъ за 1908 и 1909 гг. и др.

Эти воззрѣнія нѣмецкихъ ученыхъ на положеніе монарха въ государствѣ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и на природу конституціонной моНархіи, на тѣ начала, на которыхъ она покоится, отразилисьтакже существеннымъ образомъ и на пониманіи ими положенія ироли министровъ въ строѣ современнаго государства.

..................................................................................... Il''' •

Ученіе. основанное на монархическомъ принципѣ, вновь ііередаетъ все управленіе государствомъ въ руки безотвѣтст- веішаго монарха; но, считаясь съ необходимостью для монарха подзаконнаго управленія, что является прямымъ слѣдствіемъ перехода государства отъ абсолютнаго режима къ конституціонному, оно привлекаетъ министровъ къ участію въ актахъ главы государства и переноситъ на нихъ отвѣтственность за послѣдніе.

Если Констанъ въ своемъ воззрѣніи на сущность конституціонной монархіи изолируетъ монарха отъ повседневнаго участія въ государственной жизни и создаетъ для него исключительное, нейтральное положеніе, оба названные писатели становятся на совершенно противоположную точку зрѣнія и выдвигаютъ принципъ дѣятельнаго монархическаго управленія Б Монархъ, по ихъ мнѣнію, является нетолько носителемъ государственной власти, но и сосредоточиваетъ въ своихъ руКахъ все ея осуществленіе. Ho монархъ въ то же время безотвѣтственъ, причемъ эта безотвѣтственность коренится, по мнѣнію Бишофа, „вовсе не въ томъ, что онъ, какъ утверждаетъ Блэкстонъ, не можетъ думать и поступать неправо, а объясняется просто тѣмъ, что онъ не подлежитъ никакому человѣческому оуду“ 2). A если это такъ, монархъ можетъ слѣдовательно совершить правонарушеніе, можетъ явиться виновникомъ такихъ поступковъ, которые будутъ противорѣчить существующимъ законамъ.

1J Buddeus. Die Mimsterverantwortlichkeit u. s. w. 17. Bischof. Die Ministerverantwortlichkeit und die Staatsgerichtshofe in Deutschland. 1859. 1 ff 31 ff.

2J Bischof, ibid., 25.

Какъ же примирить теперь эти двапротивоположныхъ начала—возможность неправомѣрныхъ дѣяній eo стороны монарха и въ то же самое времяего безотвѣтственность и требованіе подзаконности управленія?. Какъ гарантировать закономѣрность правительственныхъ актовъ: монарха?—Гарантіи эти представителиизлагаемой теоріи усматриваютъ въ томъ, что они заставляютъ министровъ участвовать въ каждомъ актѣ главы государства, возводятъ ихъ на степень „необходимаго конституціоннаго органаѴбезъ.котораго мо- нархъ не можетъ обойтись въ своей правительственной дѣятельности. Отнынѣ министры обязаны содѣйствовать мо- нарху при осуществленіи имъ функцій власти, причемъ это содѣйствіе проявляется во внѣ въ формѣ контрасигнирова- нія или скрѣпленія ими актовъ главы государства. Контра- сигнированіемъ и только имъ однимъ они принимаютъ на себя отвѣтственность вмѣсто монарха и подвергаются наказанію, если контрасигнированный ими актъ содержитъ въ. себѣ противозаконные элементы 1P Въ этомъ существенное, рѣшающее значеніе всего института отвѣтственности, и вся ея идея исчерпывается тѣмъ, что министръ несетъ наказаніе не за свое собственное дѣяніе, что противорѣчило бы принципу дѣятельнаго монархическаго управленія, но-иску- паетъ тѣ проступки, тяжесть которыхъ лежитъ на монархѣ 2). Его отвѣтственность простирается только на скрѣпленные имъ акты монарха, ими одними ограничивается. Что же касается его собственныхъ дѣяній, которыя онъ можетъ совершить безъ вѣдома монарха или даже вопреки его волѣ, то за нихъ онъ подлежитъ лишь общей отвѣтственности должностныхъ лицъ 8).

Ученіе это можетъ быть разсматриваемо какъ попытка согласовать начала стараго, уже отжившаго строя, сосредоточивавшаго въ рукахъ монарха всю полноту власти, монарха, не знавшаго никакихъ сдержекъ, никакихъ ограниченій, съ требованіемъ, принесеннымъ идеей конституціонализма и заключающимся въ томъ, чтобы все управленіе сверху донизу было закономѣрнымъ, чтобы и власть монарха не мОгла

*) Bischof, ibid.., 30, 35, 44, 47.

2) Bischof, ibid., 30, 55.

3) Bischof, ibid., 30 ff.

выйти за тѣрамки/которыя установлены для.нея закономъ. И авторы разсматриваемой теоріи нашли ѳто.средство примиренія въ институтѣ министровъ, причемъ они совершенно, не поняли ихъ положенія и ихъ роли въ новомъ государствѣ.

Монархъ у нихъ, какъ и прежде, самъ управляетъ государствомъ, а министры не только обязаны выполнять возложенныя на нихъ порученія, не только низведены къ роли пассивныхъ исполнителей чужихъ велѣній,ноипоставлены еще въ положеніе мучениковъ, искупающихъ своимъ наказаніемъ чзмкіе' грѣхи 3). Ненормальность и чудовищность такого положенія не была, разумѣется, скрыта и отъ нихъ [34] [35]). Ho другого выхода они не видѣли. Лишивъ министровъ по отношенію къ монарху всякой самостоятельности, они превратили ихъ только въ ширмы-, прикрывающія незаконное поведеніе главы государства.

Само собою разумѣется, что такое ихъ положеніе, „про- тиворѣчащее всякимъ философскимъ и положительно—пра- вовымъ понятіямъ", далеко не соотвѣтствуетъ той роли, какая имъ принадлежитъ въ конституціонномъ государствѣ. Даже тамъ, гдѣ монархическій элементъ является дѣятель- нымъ факторомъ политической жизни, гдѣ пребываніе министровъ у власти обусловливается главнымъ образомъ, хотя и не исключительно, желаніемъ монарха, министры пользуются извѣстной самостоятельностью, которая, какъ мы увидимъ ниже, не разрывна съ понятіемъ конституціоннаго государства. И тамъ монархъ никогда не можетъ принудитъ министровъ скрѣпить тотъ свой актъ, который они находятъ противозаконнымъ или вреднымъ для государства. Въ лучшемъ случаѣ монархъ можетъ смѣстить ихъ съ должности и подыскать другихъ лицъ, готовыхъ подъ своей отвѣтственностью поддержать его политику. У министровъ всегда сохраняется извѣстная свобода дѣйствія, они всегда могутъ избѣжать отвѣтственности въ томъ случаѣ, если они pacxo-

дятся во взглядахъ съ монархомъ, стоитъ имъ только воспользоваться принадлежащимъ имъ правомъ свободнаго выхода въ отставку1) , ;

Что же сказать о тѣхъ государствахъ, гдѣ. министерство почти исключительно зависитъ отъ палатъ, гдѣ тотъ или иной вотумъ ихъ опредѣляетъ собою его судьбу, гдѣ главѣ государства въ большинствѣ случаевъ приходится лишь призывать ко власти тѣхъ лицъ, которыхъ ему указываетъ- парламентское большинство?

Теорію эту помимо того, что она совершенно неправильно изображаетъ положеніе министра въ государствѣ, нельзя принять еще и потому, что ода содержитъ въ себѣ нѣкоторыя положенія, носовмѣстимыя съ понятіемъ конституціонализма, дающія возможность проводить въ управленіе личную политику монарха, не считаясь ни съ постановленіями закона, ни съ требованіями интересовъ государсгва. Въ самомъ дѣлѣ, министры, говорятъ представители этой тео- ріиуотвѣтственньгтолько потому, что монархъ безотвѣтственъ; за свои же собственные поступки, совершенные ими безъ участія монарха, они не подлежатъ отвѣтственности2). Если бы это было такъ, монархъ, замѣчаетъ Самуэлщмогъбы злоупотреблять своей властью и превратить министровъ, зависимыхъ отъ него и свободныхъ отъ отвѣтственности передъ народными представителями, въ орудіе своей личной воли 3). Ho министры, выражаясь словами Kerchove de Den-

!) Противоположнаго мнѣнія Bornhak, который отрицаетъ отвѣтственность министровъ за цѣлесообразность королевскихъ мѣропріятій іхакъ несогласную съ монархическимъ управленіемъ и вмѣняетъ имъ въ обязанность скрѣплять своей подписью всѣ закономѣрныя распоряженія короля. „Широко распространенный взглядъ, что министру должна быть гарантирована отставкацо его просьбѣ, отвѣчаетъ только парламентарному строю, въ которомъ властитель низведенъ ісь положенію машйны, назначающей и удаляющей министровъ (Ministeranstel- lungs--und Entlassungsmaschine). Въ прусскомъ государственномъ правѣ онъ лишенъ всякихъ правовыхъ основаній41. См. его Preussisclies StaatsrCcht, BcL I, S. 139.

2J Buddeus, op. cit, 139,Bischof, op. cit.,30,36.—Имѣется въ виду, конечно, отвѣтственность въ техническомъ смыслѣ слова, т. e. передъ народными представителями.

3) Samuely. Das Princip der Ministerverantwortlichkeit, S. 21; cp. также EMscli. Die Verantwortlichkeit u. s. w. S. 189.

іеі^Ьет’а „отвѣтственны не только заскрѣпденныеими акты монарха, но также и за тѣ мѣропріятія, которыя они предпринимаютъ лично. Если бы это было иначе............................................................................. абсолю

тизму оставалось бы перемѣнить только форму; монархъ осуществлялъ бы абсолютную власть не самъ лично, а при посредствѣ своихъ министровъ4 х).

Отголоски разсмотрѣннаго направленіяможнонайти въ той или иной степени почти у всѣхъ позднѣйшихъ представителей нѣмецкой науки государственнагоправа, Правда, никто изъ нихъ не усматриваетъ въ министрахъ слѣпыхъ орудій личной воли монарха,никто изънихъ не хочетъ видѣть въ нихъ искупителей, несущихъ кару зачужіе грѣхи..

„Министры, говоритъ Шульце, и въ конституціонномъ государствѣ продолжаютъ оставаться слугами короля, но они здѣсь не слѣпыя орудія, а государственные мужи, призванные . къ сотрудничеству съ монархомъ; на обязанности ихъ лежитъ тщательно изслѣдовать каждое государственное мѣропріятіе съ точки зрѣнія его закономѣрности и политической цѣлесообразности и отказать ему въ своемъ содѣйствіи всякій разъ, когда они найдутъ его иротивоконститу- ціоннымъ, незаконнымъ или вреднымъ для государственнаго благополучія" 2). „Министры въ конституціонной монархіи, поясняетъ Adalbert Lucz, поставлены въ относительно независимое положеніе; они—государственные слуги, а не личные слуги монарха, и монархъ во всѣхъ своихъ государственыхъ дѣлахъ связанъ содѣйствіемъ и co^ гласіемъ отвѣтственныхъ за нихъ министровъ. Причемъ это согласіе на тѣ или иныя дѣянія монарха является результатомъ свободнаго и самостоятельнаго изслѣдованія ихъ со стороны министра" 3). Успѣхи конституціонализма и развитіе политической мысли сдѣлали въ настоящее время вовсе ненужными и безполезными эти натяжки старыхъ писателей, такъ рѣзко противорѣчащія здравому смыслу,

x) Kerchovede Denterghem. De la responsabilitedesministres dans Ie droit public belge. 1867, pp. 42—43*

2) Н. Schulze. Das preussische Staatsrecht, Bd. 2, S. 889.

3) Adalbert Lucz, Ministerverantwortlichkeit und Staatsgerichtshofei 1893, SS. 24-25;cp.TaKHcePassow. Das Wesen der Ministerverantwortlich- keit in Deutschland, 1904, S. 13 и др.

Никтоизъсовременшьіхъиисателей не довольствуется также контрасигнированіемъ министрами актовъ главы государства какъ единственнымъ и необходимымъ обоснованіемъ ихъ отвѣтственности. Опровергая соотвѣтствующія воззрѣнія Гельда, одинъ изъ болѣе раннихъ нѣмецкихъ авторовъ замѣчаетъ: „Они т. е. эти воззрѣн-ія не могутъ быть приняты еще и потому,что положеніе, чтоконтрасигнированіе есть абсоліотно необходимая форма для обоснованія отвѣтственности, привело бы къ нелѣиымъ результатамъ, а именно министры были бы безотвѣтственны тогда за невыполненіе закономъ возложенныхъ на нихъ обязанностей, а также и за тѣ дѣянія, которыя предприняты ими самостоятельно внутри.отведеннаго имъ круга дѣлъ“ х). Они находятъ для, этогодругія, болѣе широкія основанія, усматривая ихъ то въ содѣйствіи со стороны министра при выполненіи монархомъ правительственныхъ актовъ независимо отъ той формы, въ которой это содѣйствіе проявляется [36] [37]), то въ одномъ томъ, фактѣ, что состоишь министромъ, а слѣдовательно и принимаешь на себя обязанность защищать правительственныя мѣропріятія какъ закономѣрныя и цѣлесообразныя [38]).

Ho вмѣстѣ съ тѣмъ они не могутъ еще освободиться отъ старой точки зрѣнія, они всецѣло еще проникнуты идеей монархическаго суверенитета и обосновываютъ положеніе министровъ въ государствѣ именно тѣмъ, что они призваны такъ или иначе содѣйствовать монарху въ его правительственной дѣятельности.

„Задача конституціоннаго права, говоритъ Самуэли, заключается въ томъ, чтобы разрѣшить противорѣчіе между

безотвѣтственностью монарха, вытекающей изъ понятія суверенитета и конституціоннымъ требованіемъ всеобщей государственно-правовой отвѣтственности, не разрушая въ то же самое время принципа дѣятельнаго монархическаго управленія. Такой кбррект'ивъ безотвѣтственности главы государства, не охватывающій, впрочемъ, всѣхъ случаевъ, нашли въ томъ, что связали монарха во всѣхъ его правительственныхъ дѣйствіяхъ согласіемъ й содѣйствіемътѣхъоргановъ, которые стоятъ обыкновенно во главѣ центральнаго управленія и которые несутъ отвѣтственность за свое содѣйствіе" *) „Монархъ, говоритъ ГІассовъ, есть единственный носитель всейгосударственнойвластщнодля того,чтобы онъне могъ подъ защитой своей безотвѣтственности нарушать законовъ, всѣ конституціи единогласно постановляютъ, что его рѣшенія въ области государственныхъ дѣлъ только тогда получаютъ юридическое значеніе, если онъ пользуется при этомъ содѣйствіемъ своихъ министровъ, если министрыдаютъевое согласіе на тѣ или иныя правительственныя дѣянія его въ формѣ контрасигнированія и тѣмъ самымъ принимаютъ на себя отвѣтственность за ихъ содержаніе" 2). Еще болѣе рѣзко проявляется эта точка зрѣнія во взглядахъ Фриша. „Министръ въ государственно-правовомъ (конституціонномъ) смыслѣ слова, говоритъ онъ, есть всякій, кто надѣленъ правомъ контрасигнированія" 3), а нѣсколько ниже, обосновывая отвѣтственность министровъ, онъ замѣчаетъ: „Содѣйствіе министра при актахъ главы государства представляетъ собою необходимое условіе ихъ юридической силы и дѣйствительности. Ha этомъ покоится все положеніе министра; соглашаясь на изданіе-монархом-ъ того или иного акта,онъ этимъ самымъ превращаетъ его въ свой'собственный, онъ только дѣлаетъ, вообще говоря, изданіе того или иного акта возможнымъ" 4).

x) Samuely, Das Princip der Ministerverantwortlichkeit, S;. 57.

2) Passow, Das Wesen der Ministerverantwortlichkeit, S. 12.

3) Frisch, op. cit., S. 7.

4) Frisch, op. cit., S. 192; cp. также Grundlaeh, Das Wesen der Mi- nisterverantwortlichkeitu. s. w. 1904, SS. 22ff. Lucz, Mimsterverantwort- Hchkeit und Staatsgerichtshofe, 1893. SS. 13, 33 ff.Maurer, DieMinisterve- rantwortlichkeit in konstitutionellen Monarchien, 1899, SS. 29 ff. Tezner. Die rechtHche Stellung des osterreichischen Gesammtministeriums, въ Griinhut’s Zeitschrift fiir das priv. und off. Recht der Gegenwart, Bd. 22.

O томъ, что министръ какъ лицо, завѣдуюіцее отдѣльной отраслью управленія, призванъ сверхъ того еще и къ самостоятельной дѣятельности, которая въ условіяхъ правового государства можетъ развиваться только въ рамкахъ, установленныхъ закономъ, одни изъ нихъ говорятъ лишь мимоходомъ, не придавая.ей рѣшающаго значеніявъ положеніи министровъ 1Va другіе, хотя и упоминаютъ о ней наравнѣ съ содѣйствіемъ м и н и стр а монарху, ио выдвигаютъ въ первую очередь послѣднее 2).

Ниже мы остановимся подробнѣе на положеніи мини- стерства въ конституціоыномъ государствѣ.Здѣсь же отмѣтимъ, что нѣмецкіе ученые близко подошли къ разрѣшенію вопроса, но усмотрѣли неправильный выходъ изъ него только потому, что въ своихъ воззрѣніяхъ на природу конституціонной монархіи отправлялись отъ ложной идеи монархическаго суверенитета. Концентрируя всю государственную власть въ рукахъ монарха, усматривая въ немъ единственнаго носителя всей ея полноты, оци, въ отличіе отъ абсо- ліотнаго строя, установили особые сиособы проявленія этой власти, связавъ монарха при осуществленіи ему принадлежащихъ функцій соблюденіехмъ опредѣленныхъ формъ, содѣйствіемъ въ конституціи установленныхъ органовъ. И хми- нистерство является, по ихъ мнѣнію, однимъ изъ такихъ органовъ, содѣйствіе котораго необходимо монарху Для пра- вОхМѣрнаго выполненія имъ функцій управленія, для осуществленія ему принадлежащей административной власти. Это дало, между прочиміэ, основаніе одному изъ нихъ, Зейделю, провести параллель между министерствомъ и народнымъ представительствомъ. „Въ .конституціонной монархіи, говоритъ онъ, министерство возвышается настепеньгосудар-

SS. 259 ff. H. Schulze. Das preussische Staatsrecht, Bd. 11. SS. 887 ff, въ особен. 889, G-. Meyer, Lehrbuch des deut. Staatsrechts, 6 Aufl SS. 248, 683 и друг.

Эха же тонка зрѣнія проводится у Treitschke, который говоритъ: ,,Aus dieser personliehen Unverantwortlichkeit des Monarchen folgt noth- wendig, dass die Yerantwortung fiir seine staatsrechtlichen Thaten, den Kammern gegentiber ihm abgenommen wird durch seine Beamten11. См. его Politik, 1898, Bd. II, S. 154.

1I Ikisch, op. cit., S. 193, Passow, op. cit., S. 12.

2J Samuely, op. cit., SS. 62 ff. Lucz, op. cit., SS. 34 ff, Pistorius, Die Staatsgerichtshofe und die Ministerverantwortliehkeit, 1891, SS. 164—165,

ственнаго органа, который, подобно ландтагу,ограничйваетъ властителя при осуществленіи имъ государственной власти. Эго ограниченіе властителя министерствомъ служитъ необходимымъ дополненіемъ ограниченія его ландтагомъ. Въ то время какъ содѣйствіе ландтага проявляется и чрезвычайно существенно въ области законодательства и регулированія государственнаго хозяйства, значеніе министерскаго содѣйствія относится къ области правительственной дѣятельно-, сти, государственнаго управленія. Это послѣднее содѣйствіе, которое такъ же, какъ и содѣйствіе со стороны ландтага, не можетъ и не должно вести къ господству надъ властителемъ, служить ручательствомъ того, что въ государственной жизни осуществятся тѣ законодательныя и правительственныя пред- писанія, которыя выработаны совмѣстно съ ландтагомъ Поэтому не будетъ много сказать, что идея конституціоннаго государства только тогда можетъ считаться осуществившейся, если министерство поставлено въ такое самостоятельное положеніе" г).

Признаваязначительнуюдолю истинывъ словахъ Зей- деля, мы тѣмъ не менѣе не можемъ вполнѣ къ нему при- соединиться. Зейдель и его нѣмецкіе единомышленники въ своемъ построеніи института министерской власти отправ- ляются отъ монархическаго принципа, отъ идеи сосредото- ченія всей государственной власти въ лицѣмонарха.Но такая точка зрѣнія не можетъ быть принята, такъ какъ она не отвѣчаетъ природѣ государства и.государственной власти, не объясняетъ и не можетъ объяснить положенія государственныхъ органовъ и ихъ взаимнаго отношенія. Государственная власть принадлеяштъ въ современномъ государствѣ не тому или иному лицу или группѣ лицъ, а самому государству какъ извѣстному цѣлОхму, какъ юридической личности независимо отъ его формы—будетъ ли оно монархіей или республикой, отъ того, какіе элементы въ немъ преобладаютъ—монархъ или народъ.

Государствоубудучи юридической личностью, само по себѣ не въ состояніи осуществить ему принадлежащей власти и нуждается въ соотвѣтствующихъ органахъ, которые и выполняютъ отъ имени государства возложенныя на нихъ

г) М. Seydel, Bayerisches Staatsrecht, 1898, Bd. I, S. 505.

функціи. Къ числу такихъ органовъ принадлежитъ и монархъ, который дѣйствуетъ въ области государственно-правовыхъ отношеній (государственнаго властвованія) не по собственному праву, осуществляетъ не ему принадлежащее право, а тѣ функціи монархической власти, которыя переданы ему со стороны государства въ силу законовъ о престолонаслѣдіи и которыя въ своей совокупности образуютъ компетенцію монарха. Его полномочія какъ и всякаго другого государственнаго органа основываются на конституціи, изъ нея выводятся, хотя бы эта конституція и была имъ октроирована, хотя бы изданіемъ ея онъ самъ ограничилъ до тѣхъ поръ абсолютную свою власть.

Попытки нѣмецкихъ ученыхь разсматривать монарха какъ обладающаго всей полнотой государственной власти за исключеніемъ тѣхъ ограниченій ея, которыя установлены въ конституціи, не могутъ быть признаны удачными. Монарху, говоритъ Георгъ Мейеръ, „принадлежатъ всѣ тѣ полномочія, которыхъ онъ прямо не лишенъ, тогда какъ другимъ государственнымъ органамъ—лишь постолько, пос- колько они имъ спеціально предоставленьГ. И „ландтагъ, продолжаетъ онъ, вовсе не раздѣляетъ съ монархомъ государственной власти, онъ служитъ ограничивающимъ его факторомъ, содѣйствіемъ котораго монархъ связанъ при осуществленіи нѣкоторыхъ изъ своихъ функцій. Поэтому ландтагу принадлежатъ лишь тѣ права, которыя спеціально ему переданыГ p. „Монархъ, говоритъ Аншютцъ, развивая ту же мысль, и въ настоящее время представляетъ государство одинъ, посколько не указаны другіе ограничивающіе его факторы, тогда какъ народное представительство для обоснованія своей компетенціи всякій разъ должно ссылаться на конституціонныя постановленія“ 2).

Конституціи отдѣльныхъ государствъ даютъ, правда, нѣкоторое внѣшнее основаніе для такого взгляда, перечис-

P G. Meyer, Lehrbuch des deutschen Staatsrechts, SS. 246, 300.

2) Anschutz, Die gegenwartigen Theorien uber den Begriff der gesetz- gebenden Gewalt, S. 4; cp. также M. Seydel, Bayerisches Staatsrecht, Bd. I, SS. 348—319, Ronne, Staatsrecht der preussischen Monarehie, 4 Aufl., Bd. I, S. 150; въ 5-омъ изданіи, переработанномъ Еогп’омъ, взглндъ этотъ, высказанный Ronne очень осторожно, получилъ дальнѣйшее развитіе. См. 5 Aufl., Bd. I, S. 203, въ особен. 206.

ляя тѣ предметы, которые отнесены къ компетенціи народнаго представительства и какъ бы предоставляя все, что въ нихъ не перечислено, одному монарху х). Ho эти постановленія имѣютъ чисто декларативный характеръ подобно тому, какъ такой же характеръ необходимо признать за тѣми статьями, напр., бельгійской конституціи, которыя постановляютъ, что „всѣ власти исходятъ отъ народа11 (ст. 25) и что „король не имѣетъ другихъполномочійкромѣтѣхъ, которыя предоставлены ему формально конституціей и особыми законами, изданными въ силу конституціи" (ст. 78) [39] [40]).

Способъ происхожденія конституціи, иногда ярко отражающійся на редактированіи ея статей, не можетъ имѣть никакого значенія при выясненіи юридическаго положенія монарха. Послѣднее опредѣляется не той или иной редакціей конституціи, а всѣми тѣми функціями, которыя въ своей совокупности образуютъ компетенцію монарха и которыя надѣляютъ его особой, исключительной ролью въ государствѣ Съ этой точки зрѣнія нѣтъ существеннаго различія между монархомъ нѣмецкаго государства и бельгійскимъ королемъ.

Среди этихъ полномочій, которыя принадлежатъ монарху, значительная, преобладающая часть относится къ административной его дѣятельности, которая въ конституціонномъ государствѣпоставлена въсовершенноособенныя условія, И осуществляя административныя функціи власти, издавая тѣ или иные акты управленія, монархъ выступаетъ не единолично, а связанъ содѣйствіемъ другого органа—министерства, занимающаго своеобразное положеніе въ государствѣ, которое .можетъ быть понято только изъ разсмотрѣнія нѣкоторыхъ характерныхъ чертъ современнаго конституціоннаго государства. Къ этому воросу мы теперь и переходимъ.