Глава 5 АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ МОНАРХИЯ B 1867—1900 гг.

Система дуализма. B 1867 г. между Венгрией, с одной стороны, Австрией и династией Габсбургов — с другой, было заключено соглашение, преобразовавшее полуабсолютистскую империю в двухцентровую конституционную монархию с либеральным политическим строем. Соглашение 1867 г. было компромиссом, на основе которого возник реальный союз двух государств — Австрии и Венгрии. Он основывался на трезвом учете коренных интересов двух стран и их ведущих классов — венгерских помещиков и австрийской крупной буржуазии, а также династии Габсбургов. Необходимость примирения на основе существенных взаимных уступок стала очевидной после поражения империи в войне 1859 r., в особенности же после жестокого поражения австрийцев под Садовой (Кёнигтрецом) в 1866 г.

Согласие было достигнуто во многом благодаря политической мудрости и дальновидности вождя венгерских либералов Иштвана Деака, который не пожелал воспользоваться к выгоде Венгрии стесненным положением безоружной, практически беззащитной Австрии. B то же время он упорно отстаивал интересы нации во всех принципиальных вопросах.

Соглашение вступило в силу 21 июня 1867 г. в день коронации императора Франца-Иосифа королем Венгрии, после того как граф Дюла Андраши, премьер-министр, возложил на Габсбурга корону венгерских королей. Император-король принес клятву верности конституции королевства.

Обе страны, вступившие в «законный брак», обрели почти полную внутреннюю свободу во всех своих делах, ограниченную лишь взаимными обязательствами по отношению друг к другу и к царствующей династии. Права и обязанности обоих государств были абсолютно идентичны. Исполнительные органы в лице кабинетов министров (правительств) были ответственны перед парламентами своих стран, т.е. перед рейхсратом Австрии и Государственным собранием Венгрии. Избирательная система основывалась на имущественном цензе.

Важным элементом системы дуализма были так называемые «общие дела» и «общие учреждения», их реализующие. Таковыми считались внешняя политика и оборона. Ведали ими «общие министерства» — иностранных дел и военное. Было учреждено также третье министерство — финансов, призванное обслуживать только первые два ведомства. Парламентский контроль над ними осуществлялся делегациями по 60 депутатов, которые выделялись парламентами обоих государств. Заседали они отдельно, поочередно в Вене и Будапеште. Делегации обсуждали отчеты общих министров и утверждали их бюджеты.

Дуалистическое соглашение, созданная им новая форма существования исторической империи и сам механизм ее функционирования — явление уникальное в мировой практике. Дуалистическое устройство не предусматривало никакого единого имперского правительства. За этим зорко и ревниво следила венгерская сторона. Австрия не должна была более командовать Венгрией. Общие вопросы решались на регулярно созываемых советах (сове щаниях) «общих» министров совместно с главами правительств обоих государств и специально приглашавшимися другими высшими сановниками. Ha этих советах, как правило, председательствовал глава внешнеполитического ведомства, являвшийся как бы старшим из министров. Особая его позиция усиливалась еще и тем, что он одновременно являлся министром двора. Титул «министра императорского и королевского дома» давал ему воз можность иметь определенное влияние и на внутренние дела обоих государств.

Общими были также внешняя торговля, таможня, денежная система, валюта. Хозяйственные вопросы (квоты, пошлины, торговые договоры с другими странами и т.д.) регулировались особыми экономическими соглашениями, срок действия которых ограничивался 10 годами, так же как и полномочия эмиссионного Австро-Венгерского банка.

B 1867 г. империя Габсбургов вступила в новую эпоху свосй истории. Наступила достаточно длительная, продолжавшаяся вплоть до начала Первой мироВой войны полоса благополучного (по сравнению как с предыдущим, так и с последующим этапами) существования, без революционных катаклизмов, войн и восстаний. Благодарясоглашению 1867 г. идуализмувпоследней трети XIX в. монархия Габебургов обрела новое дыхание, постепенно вновь сумела занять свое место среди великих европейских держав. Было покончено с ее многовековой вовлеченностью B германские дела, а Германия получила возможность объединиться в единое государство. Одновременно ушла Австрия и из Италии, где, владея почги всей северной частью страны, длительное время тормозила объединение итальянской нации.

Вместе с тем в результате поражений и территориальных потерь существенно упростилась острейшая, чреватая бесконечными и тяжелыми конфликтами национальная ситуация в самой империи. Итальянский и немецкий национальные вопросы отныне практически перестали быть внутренним фактором ее существования. Империя избавилась от тяжкого бремени, исчезла та раздвоенность и неуверенность, которую постоянно ощущали немцы Австрии, будучи испокон веков органической частью всегерманской общности. «Уход» Австрии из Германии создал первейшую политическую предпосылку для самоидентификации австрийских немцев в качестве отдельной от Германии самостоятельной нации.

Дуализм был, безусловно, шагом к федерализации, поскольку означал союз двух самостоятельных государств. Однако дальше этого дело не пошло. B 1867—1871/1872 гг. еще была надежда, что за первым последует второй и следующие шаги. Ha многочисленные непривилегированные нации империи вдохновляюще действовал пример венгров, успешное решение ими своего национального вопроса: в 1867 г. пределом мечтаний для большинства неполноправных народов была автономия. Ho надежды славян, румын, итальянцев на радикальные перемены условий их национального существования, на организацию своей жизни как самостоятельных наций в рамках Австрии и Венгрии не оправдались. Закосневшая в своей неизменности дуалистическая модель исключала возможность естественной, нормальной интеграции всех народов в быстро набиравшем силу буржуазном гражданском обществе, предпосылки которого были созданы соглашением 1867 г.

Экономическое развитие после 1867 г. Культура и общественная мысль периода дуализма. B 1867 г. Австро-Венгрия вступила в полосу экономического подъема и модернизации устаревших общественных структур. Способствовало этому и консолидированное международное положение страны, которой впервые за всю ее многовековую историю ничто не угрожало ни изнутри, ни извне. Достаточно радикалысые по тому времени реформы позволили народам империи подтянуться близко к уровню материального благополучия и культуры передовых стран фазумеется, не всем равномерно). Благоприятной для подьема экономики и прогресса культуры, как массовой, так и элитарной, была также мировая экономическая конъюнктура.

Крупные качественные сдвиги произошли во всех сферах жизни общества. Іервый этап ускоренного капиталистического преобразования экономики оказался кратковременным. Начавшись еще D 1848 r., он совпал с охватившей всю Европу «грюндерской горячкой» 50-60-x годов и был прерван повсеместным биржевым крахом 1873 г. Затем послсдоваладепрессия, которая в Австро-Венгрии продолжалась почти до самого конца века.

Новый подъем начался в 1896 г. и закончился перед самой мировой войной, в 1913 г. B эти годы кривая роста ползла вверх почти безостановочно, за исключением незначительного спада 1903—1904 гг.

Bo второй половине XIX — начале XX в. Австрия превратилась в индустриально-аграрную страну среднего европейского уровня. Первые шесть лет эпохи дуализма отличались бурным всплеском деловой активности, возникновением множества банков, сберкасс, других кредитных учреждений, новых фабрик и заводов, строительным бумом. Особенно мощный рывок был сделан в строительстве железных дорог, которые модернизировали не только экономику, но и социальную структуру. B 1870 г. общая длина железных дорог в империи едва превышала 10 тыс. км, а за три последующие десятилетия протяженность стальных магистралей более чем утроилась. Австро-Венгрия, после России самая обширная по территории страна Европы с 51 млн населения, практически полностью была обеспечена самым современным тогда видом транспорта.

Вместе с тем господство отсталых аграрных отношений и мелкобуржуазных форм жизни в окраинных областях империи (Восточная Галиция, Буковина, Подкарпатская Русь, Далмация, населенные преимущественно словаками и русинами северо-восточные районы Венгрии) существенно сказывалось на общем балансе. Поэтому даже в 1910 г. в сельском хозяйстве было занято немногим более половины самодеятельного населения империи и лишь 23% — в промышленности и ремесле. B аграрных окраинах в сельском хозяйстве в 1910 г. было занято свыше 80% населения: в Хорватии — 82, Галиции, Буковине, Далмации — от 80 до 85, Боснии и Герцеговине — 86,6%. Избыточное сельское население было вынуждено в поисках работы отправляться за океан. Bo второй половине XIX в. Австро-Венгрию покинули свыше 2 млн человек.

Отставало в целом городское развитие: в империи было только 7 городов с населением, превышавшим 100 тыс. жителей. B Вене перед войной проживали свыше 2 млн человек, а в Будапеште — более 1 млн.

Ведущие позиции в экономике империи принадлежали австро-чешскому индустриальному комплексу. Регион славился богатыми месторождениями угля и руды, располагал удобными и дешевыми транспортными возможностями; огромным преимуществом было соседство с Германией с ее бурно растущим экономическим потенциалом. Решающим фактором, однако, являлось наличие высококвалифицированной рабочей силы и инженерно технических кадров. Благодаря высокому уровню обучения в ремесленных училищах и технологических вузах, традиции которых были заложены еще Марией-Терезией, Австрия занимала ведущие позиции в Европе в области подготовки профессиональной рабочей силы и инженерно-технических кадров. Ha науку и образование в 1870 г. тратилось 1,2% государственных расходов, а в 1910 r., т.е. за 4 года до начала мировой войны, когда империя включилась в гонку вооружений, — 3,2%. B это же время на государственную безопасность выделялось всего 1,7%.

Административное управление, налоговая служба, правовая система, бюрократия также находились на уровне требований эпохи. Школьный закон 1869 г. позволил осуществить величайшее культурное достижение эпохи — полную ликвидацию безграмотности в чешских и собственно австрийских землях. B этом отношении лидировали чехи, показатель грамотности среди которых был выше, чем даже у немцев, признанной «культурной нации».

Начиная с середины века до распада империи именно национально неполноправная Чехия являлась самой высокоразвитой из всех частей Австро-Венгрии. Здесь было сосредоточено почти 60% промышленных предприятий, 65% всех занятых в индустрии. Чехия давала 59% промышленной продукции всей империи. Нижняя Австрия и Венский индустриальный район были оттсснены на вторые позиции уже к концу XIX в. Почти вся угольная отрасль концентрировалась в чешских землях.

Высок был и технический уровень промышленных изделий. Орудия и другое вооружение, выпускавшееся на заводах Шкода в городе Пльзень, начало успешно завоевывать зарубежные рынки, конкурируя с немецким Круппом и французским Шнейдер- Крезо. Мировую известность получило знаменитое пльзенское пиво. Завод в Штайре (Нижняя Австрия) с середины 1880-х годов поставлял знаменитые ружья «Маннлихер» во все страны Европы и мира; на экспорт шли электролампы, дизельные моторы, суда, строившиеся в Будапеште. Было налажено производство автомобилей, одним из зачинателей которого был выдающийся австрийский инженер Фердинанд Порше (будущий конструктор «фольксвагена»), а также самолетов, велосипедов и мотоциклов.

Замечательными инженерно-техническими достижениями явились строительство первой в Европе железной дороги в условиях высокогорья, со множеством тоннелей и сложных искусственных сооружений в австрийских Альпах, и первой на континенте «подземки» в Будапеште, сданной в эксплуатацию по случаю празднования 1000-летия Венгерского государства в 1896 г.

B 80-90-x годах были созданы основы современного социального законодательства - установление максимальной продолжи- тельности труда, сокращение рабочего дня для женщин, запрещение детского труда вообще. Ha втором конгрессе II Интернационала (Брюссель, 1891) вьщающийся лидер австрийской социал- демократии Виктор Адлер не без гордости сообщил, что в области рабочего законодательства Австрия заняла третье после Германии и Швейцарии место.

Мощно развивалась экономическая мысль. Австрийская школа политэкономии в лице K.. Менгера, E. Бем-Баверка, Фридриха фон Хайека (теория денег и конъюнктуры) и др., критически анализируя крайности марксистской политэкономии, внесла ценный вклад в мировую экономическую науку, оказав, в частности, определенное влияние на формирование русской экономической школы (Туган-Барановский, Чаянов).

Цивилизации XX в. дуалистическая Австро-Венгрия дала таких деятелей науки, культуры, искусства, как философы Б. Больцано, Э. Max (эмпириокритицизм), Э. Гуссерль (феноменология), Л. Витггенштейн (аналитическая и лингвистическая философия); Георг Щьёрдь) Лукач (неомарксизм, эстетика); социолог К. Мангейм; К. Поппер и Ф. Хайек (теория либерального общества), основоположник психоанализа 3. Фрейд; музыканты Г. Малер, А. Брукнер, X. Вольф, А. Шёнберг, Албан Берг; художники X. Макарт, Э. Шиле, Г. Климт, О. Кокошка, В. Гропиус; писатели X. фон Гофмансталь, Ст. Цвейг, Ф. Bep- фель, P. Музиль.

Вена и Пешт подарили миру классическую и новую оперетту. Вслед за «золотым веком» венской оперетты: Франц фон Зуппе, Йоханн Штраус-сын («король вальса»), К. Миллёккер — в 900-х годах наступил «серебрякный век», второе рождение венской оперетты уже как австро-венгерского феномена в лице наиболее известных его представителей — Ф. Легара, И. Кальмана, К. Штольца и др.

C Австро-Венгрией связано, наконец, возникновение движения за мир. B 1889 г. была опубликована книга Бергы фон Зуттнер, отпрыска старинного богемского рода Кинских, «Оружие долой!», переведенная почти на все европейские языки и способствовавшая распространению идеи мира в Европе и Северной Америке. B 1905 г. автор была удостоена Нобелевской премии мира (она была первым лауреатом всех Нобелевских премий вообще). Еще в 1890 г. ею было создано «Австрийское общество мира». По инициативе Берты Зутгнер 26 июля 1914 r., когда уже вся Европа неудержимо катилась к войне, намечалось провести в Вене всемирный конгресс мира. Она умерла в июне 1914 г. в самый разгар подготовки этого конгресса.

Дуализм и национальный вопрос. Бурному индустриально-техническому прогрессу конца XIX — начала XX в. явно не соответствовал уровень политической консолидации разнородных составных элементов империи и внутренней интеграции входивших в нее стран и земель. Этноконфессиональная структура империи была чрезвычайно мозаична. Ни один из ее народов не имел абсолютного численного перевеса над остальными. Так называемые «господствующие» нации, а точнее нации привилегированные, на рубеже веков (согласно переписи населения 1910 г.) при общей численности населения в 51 млн человек даже вместе взятые не составляли и его половины (12 млн немцев и почти 10 млн мадьяр, т.е венгров). Ho в своих частях империи (именовавшихся также Цислейтанией и Транслейтанией) и немцы и мадьяры превосходили по численности остальные народы, с той разницей, что первые в своей половине составляли лишь треть населения, а вторые почти половину — немногим более 48%. B Венгрии проживало значительное по численности немецкое меньшинство, занимавшее второе после румын место среди национальностей королевства. Остальные девять наций можно квалифицировать как «полупривилегированные» и «непривилегированные». K первой группе относились 6 млн чехов, 5 млн поляков, 1,6 млн хорватов Хорватии—Славонии, 382 тыс. итальянцев Приморья. Никаких привилегий не имели 4 млн украинцев фусин), свыше 3 млн румын, 1,8 млн словаков, 1,4 млн хорватов, живших вне Хорватии—Славонии, 1,7 млн словенцев, 386 тыс. тирольских итальянцев (из 2,8 млн итальянцев), 2,2 млн евреев.

Австро-венгерское соглашение и установление либеральноконституционных порядков дали мощный толчок национальным устремлениям неполноправных народов обоих государств. Первыми подняли знамя борьбы чехи. He помышляя о выходе из состава империи, чехи, воодушевленные успехом Венгрии, решили добиваться превращения своей страны в третью составную часть империи, т.е. превращения дуализма в триализм.

Ha этой почве дуалистическая система пережила первое тяжелое потрясение. Консервативное правительство Австрии графа Зигмунда Хоенварта в борьбе против великогерманских устремлений немецких либералов нуждалось в поддержке представителей других национальностей в парламенте страны и готово было ради этого пойти на децентрализацию Цислейтании. C санкции самого императора оно договорилось с чешскими лидерами о предоставлении Чехии почти таких же широких прав, какие получила Венгрия в 1867 г. Пытаясь найти взаимоприемлемое решение национального вопроса, венский кабинет шел на диалог с делегациями национальностей, представленными в рейхсрате (австрийском парламенте), и с лаадтагами (сеймами) провинций. Итальянцам Южного Тироля Хоенварт предлагал создавать автономные дистрикты (округа) в районах, где они проживали компактно. Ho ключевое значение имела проблема Чехии, и не только для австрийской половины, а для всей империи в целом.

После длительных переговоров с венскими министрами 10 октября 1871 г. ландтаг Чехии принял резолюцию, требовавшую предоставления Чехии равного с Венгрией и Австрией статуса. По существу это означало бы создание нового федеративного образования в составе трех самостоятельных во внутренних делах государств: Австрии, Венгрии, Чехии. Император Франц-Иосиф одобрил соответствующий документ, так называемые «Фундаментальные статьи», и дал согласие короноваться чешским королем. Ставшая реальной перспектива федерализация Австрии встретила яростное сопротивление немецких централистов и венгерского правительства Д. Андраши, к которым присоединилась Германия в лице «железного канцлера» О. Бисмарка. Против такого мощного объединенного фронта Франц-Иосиф не мог устоять. Император и его кабинет поплатились за то, что попытались решить судьбу многонациональных чешских земель, игнорируя позицию и настроения многочисленного (около 37% населения Чехии) немецкого меньшинства, считавшего эту страну своей родиной так же, как и чехи, жившие с ними бок о бок на протяжении столетий. Решение национального вопроса здесь зависело не только от политической воли центра, но и от способности K взаимопониманию и консенсусу лидеров обеих конфликтующих общин.

Национальности Галиции, Буковины, Далмации, а также населенных словенцами провинций Цислейтании особых забот в первые десятилетия дуалистической эпохи Вене не причиняли. Острейшая в 40-50-x годы итальянская проблема после заключения соглашения 1867 г. свелась к вопросу об итальянском нацменьшинстве южной части Тироля, Триеста, Истрии, Далмации, а также города-порта на Адриатике Фиуме (ныне Риека), входившего тогда в состав королевства Венгрии в качестве отдельной административно-территориальной единицы. Выраженное сепаратистское движение заметно ощущалась лишь в Южном Тироле, где итальянский элемент имел подавляющий перевес. B других южных провинциях Цислейтании национальные устремления итальянцев сталкивались с национализмом сербов, словенцев и хорватов. Последние, подогреваемые идеей создания «Великой Хорватии», претендовали на те же земли, что и итальянцы, — Триест, Фиуме, Далмацию. Эвентуальная возможность территориального конфликта с югославянами побуждала итальянцев искать защиты у столь нелюбимой ими Вены.

B Транслейтании воодушевленная успехами венгров часть политической элиты национальностей стала вьщвигать нереальные в тогдашних условиях максималистские цели. Румыны добивались фактического отторжения от Венгрии Трансильвании, где они составляли более половины населения, словаки Северной Венгрии хотели бы создать административно-территориальную единицу под названием «Околье», проживавшие на юге Венгрии сербы претендовали на образование автономной Воеводины, требуя одновременно полной самостоятельности для Венгрии в целом.

B конце 60-х — начале 70-х годов господствующий класс Венгрии еще проявлял некоторую склонность к решению национального вопроса с учетом минимальных потребностей невенгерских народов. Государственным собранием (парламентом) был принят целый ряд либеральных по духу и букве законодательных актов с целью модернизации общества и системы управления общественными процессами. Либеральным по всем параметрам являлся «закон о равноправии национальностей» от 1868 г. Обучение не только в начальной, но и в средней школе должно было вестись на родном языке. Начальное образование Оютей 6— 12лет) было обязательным, контроль над школами возлагался на государство. Государство гарантировало соблюдение прав церквей, муниципалитетов и личности. Статус официального языка был закреплен за венгерским, но при этом употребление языков национальностей допускалось в местной и комитатской (областной) администрации, в судах нижней инстанции, а также в переписке между комитатами, большинство населения которых составляли славяне или румыны.

Ho на фоне этих позитивных практических установлений закона гораздо более важное политическое значение имела его первая статья: в ней констатировалось как не подлежащий дискуссии «объективный» факт наличие в Венгрии «одной единственной политической нации — единой неделимой венгерской нации, членами которой являются все граждане страны, к какой бы национальности они ни принадлежали». Несмотря на все существенные оговорки, зафиксировавшие признание национальностей, но не наций, индивидуальное, а не коллективное национальное равноправие, политические лидеры невенгерских народов единодушно отвергли принцип единой политической нации.

Тем не менее в последней трети XIX в., после того как венгерскими властями были предприняты первые грубые шаги принудительной мадьяризации, отвергнутый лидерами невенгерских народов «закон о равноправии национальностей» стал знаменем национальных движений. Вплоть до самой мировой войны они требовали строгого и неукоснительного соблюдения этого закона, систематически попиравшегося государством и местными органами власти.

Предложив «законом о национальностях» 1868 г. всем подданным королевства без различия языка и вероисповедания лишь гражданские свободы и равноправие, венгерское государство обмануло их ожидания. Единственное исключение было сделано для хорватов, точнее для Хорватии—Славонии, входившей в состав королевства Венгрии с начала XII в. и сохранившей рудименты атрибутовбылойгосударственности. B 1868 г. пообразцуавстро- венгерского соглашения было заключено венгеро-хорватское соглашение, но гораздо более ограниченное, чем его прообраз. Хорватия получила собственный парламент (Сабор) и собственное правительство во главе с баном, назначаемым королем Венгрии по рекомендации будапештского кабинета. Ho они были полностью подчинены венгерским властям. По сути, то было нечто среднее между культурно-национальной и территориальной автономией. Ho и таким, ограниченным, самоуправлением в Венгрии не располагал ни один другой, даже более многочисленный народ, не меиее развитый в культурном, экономическом и политическом отношениях.

Наиболее бесправными из всех народов королевства были словаки и закарпатские русины (украинцы) - - немногочисленный народ, населявший северо-восточные комитаты, живописный горно-лесистый край, который исторически чаще назывался Под · карпатской Русью, чем Закарпатской Украиной, У обоих этносов в отличие от румьш и сербов не было ни единого культурно-про светительского и политического центра, ни своих «национальных церквей», которые бы культивировали родной язык, национальные традиции, отстаивали бы национальные интересы. Подавляющее большинство словаков исповедовало католицизм, а духовенство за немногими исключениями было настроено промадьярски. He служили опорой национальным интересам и конфессии, доминировавшие среди карпатских русинов, — униатская (грекокатолическая) и православная.

Первые удары репрессивной мадьяризаторской политики, к которой прибегло правительство Калмана Тисы (1875—1890), обрушились на словаков. B 1875 г. оно запретило деятельность единственной культурно-просветительской организации словаков — Матица Словацкая; были закрыты все три словацкие гимназии, множество средних и начальных школ: из почти двух тысяч к началу второго десятилетия XX в. их сохранилось менее полусотни. Одновременно с целью форсирования мадьяризации на окрацнах создавались школы с обучением на венгерском языке. Лидеры национальностей, даже имевшие парламентский иммунитет, подвергались полицейским и судебным преследованиям. Результатом был некоторый рост панславистских и даже русофильских настроений в словацком обществе. Ho в целом словаки, не имевшие в отличие от румын и сербов центров притяжения вне пределов империи, видели решение своего национального вопроса в рамках монархии.

Существование по соседству самостоятельных государств — Румынии, Сербии, Черногории — оказывало возрастающее влияние на национальные движения родственных этносов в Австрии и Венгрии. Однако и эти движения почти до самой гибели империи не ориентировались на ее разрушение и на «воссоединение» со «своим» этническим государством. Так, программа образованной в 1881 г. Национальной партии румьш включалатребо- вание равноправия народов и религий, всеобщего избирательного права, выполнения положений «закона о национальностях», а также автономии Трансильвании. Самонадеянное венгерское руководство высокомерно отвергло эти требования. Тогда партия совершила не совсем лояльный по отношению к правительству акт, обратившись в 1892 г. непосредственно в Вену к королю со специальным меморандумом. По обвинению в «подстрекательстве» суд в Коложваре (ныне Клуж) в 1894 г. приговорил лидера Национальной партии румын к 5 годам заключения. Ha так называемый «меморандум-процесс» партии невенгерских народов ответили созывом в 1895 г. конгресса национальностей в Будапеште, сделав тем самым первый шаг к сотрудничеству друг с другом.

Национальная политика австрийского правительства существенно отличалась от политики, которая проводилась венгерским государством. Важнейшееразличиесостояловтом, чтоправящие круги Австрии не ставили перед собой задачу превращения страны в мононациональное немецкое государство. Австрийская буржуазия в противоположность господствующим классам Венгрии проявляла склонность к определенным уступкам национальностям, была более либеральной и терпимой, чем венгерская. Австрий ская национальная политика не знала ии принуждения к ассимиляции, ни теоретических установок, отрицавших существование целого ряда нации в стране (вроде тезиса о «единой политической нации»). Австрийский режим в целом был более демократичным, система управления более децентрализоваішой, чем венгерская. Несомненен ее успех в Галиции, Моравии, Буковине. Поэтому защиту от притеснений властей Венгрии лидеры угнетенных пародов, как в былые времена, искали в Вене, у трона и венского двора. Династия, и в особенности ее глава Франц-Иосиф, продолжая традиции феодальных времен, старалась дистанцироваться от межнациональных конфликтов, сохранить позицию и статус «наднациональной силы».

Тем не менее весь период дуализма отмечен неуклонным нарастанием национальных движений в австрийской половине империи. Благодаря либеральности австрийского режима национальные конфликты здесь проявились ярко и открыто, оказывая постоянное давление на правительство хотя бы тем, что эффективной обструкцией в парламенте депутаты национальностей не раз срывали его работу. Сменявшие друг друга австрийские кабинеты не могли не быть коалиционными, так как все они нуждались в подцержке ненемецких депутатов. Альянс 78 немецких консерваторов и клерикалов с 57 польскими и 54 чешскими депутатами рейхсрата позволил премьеру Эдуарду Тааффе создать так называемое «железное кольцо» и достаточно комфортно править страной в течение 14лст (1879—1893). Такого «долгожителя» на посту главы кабинета Австрия при дуализме не знала ни до, ни после. Министерская чехарда возобновилась после распада «же- лезнего кольца». Примечательно, что большинство немцев в палате депутатов — а это были либералы — находились в оппозиции. Славяне были важнейшим элементом политической системы австрийского государства. Славянский элемент органично вошел в государственные структуры Цислейтании, а также в высший военно-политический аппарат общеимперских учреждений. Он бьиі широко представлен в чиновничьей бюрократии и офицерском корпусе общей австро-венгерской армии (хорваты и сербы). B особенности преуспели на этом поприще чехи, многие из которых, отлично владея немецким языком, легко адаптировались в австро-немецкой культурной среде. Томаш Масарик, будущий основатель Чехословацкой республики, историк и философ, охотнее и грамотнее писал свои произведения на немецком, чем на чешском языке. Другой чешский лидер Ф. Палацки еще в 1868 г. говорил своим землякам: «...богемская нация, господа, уже давным-давно является нацией двуязычной». Тем не менее именно на языковой почве разгорелся конфликт между чешскими немцами и чехами.

После 1867 г. важную роль в политической жизни Цислейтании стала играть лояльная Габсбургам и Австрии польская аристократия Галиции. He раз ее представители занимали высшие посты в австрийской администрации (поляки А. Потоцки, А. Го- луховски, К. Бадени возглавляли венский кабинет) и в имперском масштабе (тот же Голуховски и Билински — общие министерства иностранных дел и финансов Австро-Венгрии). B целом с поляками проблем не было, хотя за их поддержку правительству приходилось платить, и не только министерскими постами. Ha откуп польской шляхте была фактически отдана целая провинция — Галиция, причем не только западная с центром в Кракове и с этническим польским большинством, но и Восточная Галиция с центром во Львове (Лемберг), подавляющее большинство населения которой составляли украинцы (русины). Здесь Вена проводила типичную политику «разделяй и властвуй», поскольку польская гегемония в крае могла быть обеспечена и стабильно сохранена только при поддержке центральных властей, тем более что в основе польско-украинского противостояния лежал социальный конфликт — между помещиками-поляками и украинскими крестьянами.

Сильно было польское влияние и в Буковине с центром B городе Черновцы (Черновиц). B этом живописном прикарпатском крае, выделявшемся пестротой этноконфессинальной структуры, мирно соседствовали украинцы-русины, румыны, поляки, евреи, немцы, цыгане; католики, униаты, православные, иудеи. Вследствие приблизительного равновесия сил и господствовавшей в крае атмосферы взаимной терпимости ни одна этническая или религиозная община не могла претендовать на исключительность и гегемонию, если не считать претензий польской шляхты.

Диаметрально противоположная ситуация сложилась в Чехии, где начиная с I880-x годов сталкивались интересы местной немецкоязычной буржуазии и быстро набиравшей силу чешской буржуазии. Конфликт становился все более ожесточенным, пока в начале XX в. не превратился в непримиримый.

Преуспевавшая благодаря общему экономическому подъему и наличию единого австро-венгерского рынка чешская средняя и мелкая буржуазия «наступала на пятки» буржуазии немецкой не только в чешских землях, но и в остальных частях империи. Острейшая борьба развернулась в сфере культуры и языка, где шаг за шагом чехи завоевьшали одну позицию за другой, не теряя при этом из виду главной своей цели — равного с Венгрией и Австрией статуса.

B 1880 г. правительство Тааффе обязало администрацию и суды в Чехии вести дела на языке лица, чье дело разбиралось. Немецкому чиновнику, испокон веков привыкшему к тому, что во всех государственных учреждениях употребляется только его родной язык, невыносима была сама мысль о том, что ему отныне придется в обязательном порядке отвечать на любое обращение, сделанное по-чешски, на этом «языке черни». Следствием был быстрый рост числа чиновников и судей чешского происхождения, поскольку очень немногие из немцев владели чешским, чехи же, как правило, знали оба языка.

B 1882 г. чехи добились разделения no языковому признаку одного из старейших в Европе университетов — Пражского. Проведенная в том же году реформа избирательного права позволила им в следующем году завоевать большинство мандатов в местном сейме. Негодующие немцы, в свою очередь, потребовали разделения административных округов на немецкие и чешские. Чешское большинство сейма отклонило это требование, и немецкие депутаты впервые покинули собрание. Их бойкот продолжался четыре года (1886—1890). Немцы чешских земель, среди которых усиливались пангерманские настроения, обвинили Тааффе в стремлении превратить Австрию в «славянское государство».

B 1882 r., когда в Линце состоялся съезд «Всегерманского союза», в Австрии возникло пангерманское движение. Принятая на нем Линцская программа исходила из того, что все страны Цислейтании, являвшиеся когда-то членами Германского союза, т.е. собственно Австрия и земли, населенные чехами и словенцами, должны составить единое целое, с официально провозглашенным в качестве государственного немецким языком и «немецким характером». Для этого предлагалось, во-первых, непременно устранить «еврейские влияния из всех сфер общественной жизни», а во-вторых, отдать Галицию и югославянские территории Венгрии и ограничить связи с последней персональной унией. Следующим шагом должно было стать присоединение этнически и расово «очищенной» Австрии к «Великой Германии».

Эта была первая политическая программа, направленная на расчленение империи Габсбургов, и выдвинута она была не славянами, а самими австрийцами, точнее, пангермански настроенным немецкоязычным меньшинством. Однако австрийский пангерманизм, натолкнувшись на активное неприятие со стороны династии и равнодушие общества, оставался слабым и непопулярным почти до самого конца монархии, поскольку австрийские немцы отнюдь не собирались упразднить империю Габсбургов ради призрачного счастья влиться в общегерманский рейх.

Выдворение Австрии из Германии в 1866 г. и объединение германских государств под эгидой Пруссии в 1871 г. стали важными вехами в процессе отделения австрийских немцев от Германии и формирования их в самостоятельную нацию. Вынужденный разрыв с Германией был воспринят многими трагически. Классик австрийской литературы Франц Грильпарцер отозвался на шок 1866 г. словами, обращенными к пруссакам-победителям: «Вы думаете, что вы одержали победу? Нет, вы уничтожили единый народ!» Ho уже в 1871 г. он же писал: «Мыдолжныдоказать всему миру, что можем оставаться добрыми немцами, не переставая быть добрыми австрийцами».

Процесс формирования австрийской нации шел медленно, наталкиваясь на многочисленные препятствия — психологические, моральные, политико-идеологические и культурные. Ha рубеже двух веков он делал только первые шаги и был еще очень далек от завершения.

Ориентация части немецкоязычного населения на Германию побуждала власть к поискам компромисса с другими народами, причем нередко за счет «господствующей нации», к поощрению словенского и чешского национализма против местного немецкого. Начиная с 1879 r., когда от власти были оттеснены немецкие либералы, австрийское правительство, нуждаясь в поддержке национальностей, вынуждено было делать им уступки в языковокультурной сфере, в частности допустить обучение в средней школе на родном языке. Ho каждая такая уступка подливала масла в огонь немецкого национализма, вызывая острые правительственные кризисы. Кабинет князя Альфреда Виндишгреца пал в 1895 г. только потому, что предложил ввести обучение в высших учебных заведениях на словенском языке параллельно с немецким. Ta же судьба была уготована и пришедшему ему на смену правительству польского графа Казимира Бадени. Он предпринял серьезную попытку решить обострившуюся чешскую проблему путем уравнения в правах чешского и немецкого языков в землях короны Св. Вацлава, что привело к острейшему конфликту. B апреле 1897 г. в целях обеспечения полного равенства двух языков в государственных учреждениях Чехии, Моравии и Силезии правительство Бадени сделало обязательным знание чиновниками обоих языков. He выучившие второй язык в течение трех лет чиновники подлежали увольнению. Обязательное двуязычие вводилось, однако, не только в районах совместного проживания двух народов, но и в немецких городах, в частности в Судетской области. Возмущение, охватившее немецкое население, вьши- лось в уличные беспорядки, причем не только в Чехии, где властям пришлось ввести чрезвычайное положение, но и в Граце, Вене и некоторых других городах Австрии. Волнения, сопровождавшиеся кровавыми столкновениями, Бадени удалось подавить с применением вооруженной силы, но удержаться у власти ои не смог и в ноябре 1897 г. вынужден был подать в отставку.

Немцы Чехии в качестве компромисса предложили создать административные округа, разделенные по национальному при знаку, чему чехи решительно воспротивились. Работа парламента была парализована обструкцией немецких депутатов.

K старым, привычным национальным проблемам империи Габсбургов в конце XIX в. добавились этнические и религиозные противоречия нового образца. Австро-Венгерская монархия стала колыбелью как современного политического антисемитизма, так и его антипода — идеологии сионизма. Последний явился ответной реакцией на дискриминацию, на усилившиеся в обществе антисемитские настроения, хотя в либеральной монархии не было погромов и массового психоза на расово-религиозной почве, как в некоторых других странах континента.

Появлению ростков обоих течений способствовала та специфическая атмосфера, которая царила в империи на рубеже двух веков. B период дуализма в результате миграций резко возросла численность еврейского населения Австро-Венгрии. Если в середине XIX в. в австрийской половине империи евреев было менее полумиллиона, то в 1910 г. их численность превышала 1,3 млн. За это же время еврейское население Венгрии выросло с 200 тыс. до 932 тыс. (4,5% всего населения страны). Неизмеримо более высоким был удельный вес еврейского элемента в банковской сфере, адвокатуре, газетно-издательском дсле, публицистике, в музыкальной жизни и живописи. Возрастание роли еврейского этноса в быстро развивавшихся сферах экономики и общественной жизни Вены, Будапешта, Праги, Кракова, Львова и других городов сопровождалосьтрансформацией традиционного, религиозной окраски антииудаизма в современный антисемитизм. Доминировал еврейский элемент и в руководстве социалистических организаций Австрии и Венгрии. Социалисты в силу своих убеждений были оппозиционны капиталу, в том числе и еврейскому, и существующему режиму. He существовало, таким образом, какого-то единого гомогенного еврейского общества, оно было социально расколото и идеологически глубоко дифференцированно. Еврею — банкиру и ростовщику противостоял еврей — ремесленник или рабочий, исповедовавший антикалиталистичес- кие идеи и активно участвовавший в социалистическом движении. Тем не менее для многих людей с менталитетом обывателя источником всякого зла, всех бедствий страны, народа, государства стали «жидо-масоны», «евреи-христопродавцы».

Ответной реакцией еврейских общин было либо отчуждение от общества, от окружающей социально-психологической среды, либо вынужденный отказ от собственной этнической идентичности, т.е. денационализация. Как показали переписи, проводившиеся в империи каждые десять лет начиная с 1880 r., множество лиц еврейского происхождения заявляли себя немцами, мадьярами, чехами, поляками (в Гллиции) и т.д. Ассимилированные охотнее всего идентифицировали себя с «государственными народами» (в Венгрии, например, они активно участвовали в мадья- ризации словаков и русин). Ho ассимиляция евреев наталкивалась на серьезные препятствия: большинство общества, даже терпимо относившееся к евреям, не шло на полное принятие их B свою среду. Такая ситуация, более типичная для Австрии, чем для Венгрии, поставила еврейский этнос уже тогда, в дототалитарную эпоху, перед дилеммой: либо оставаться в невидимом гетго, быть на положении вечных изгоев, либо вновь, спустя тысячелетие, встать на моисееву стезю, основать собственный «еврейский дом».

Эту дилемму по-своему решил Теодор Герцль, основоположник современного политического сионизма. Он родился в I860 г. в состоятельной купеческой семье в Пеште; в 1891 — 1895 гг. изучал право в Венском университете и одновременно сотрудничал в газете «Пестер Ллойд», влиятельном органе финансовой буржуазии Венгрии. Перебравшись в 1894 г. в Вену, он быстро нашел себе место в самой авторитетной и интересной газете Австрии — «Нойе Фрайе Прессе». B качестве ее парижского корреспондента Герцль мог близко наблюдать за развертыванием нашумевшего дела Дрейфуса (см. гл. 13). Он сочинял пьссы, писал романы; одной из своих пьес он дал красноречивое название «В новом гетго». Смысл ее сводился к тому, что эмансипация евреев в странах с либерально-демократическими режимами обернулась рафинированным прикрытием новой невидимой сегрегации.

B 1896 г. вышло из печати главное произведение сионизма — «Еврейское государство» T. Герцля. Небольшая брошюра, написанная под непосредственным впечатлением от процесса над капитаном Дрейфусом, была снабжена подзаголовком «Попытка современного решения еврейского вопроса». Свой основополагающий вывод о необходимости создания особого национального государства евреев автор сделал, обобщив сведения о положении еврейского народа главным образом в странах Центральной и Восточной Европы, а также во Франции и Алжире. B брошюре упоминались — в порядке очередности — Россия (где «предаются огню еврейские деревни»), Румыния (где имеют место убийства людей), Германия (избиение людей), Австрия (где антисемиты терроризируют всю общественную жизнь), Алжир (где выступают кочующие подстрекатели) и Париж, где так называемое лучшее общество, сталкиваясь с евреями, «застегивается на все пуговицы, наглухо закрывает перед ними двери света». Bce формы дискриминации евреев, указывал автор, сводятся к одному общему знаменателю, выраженному в классическом берлинском кличе: «Евреев вон!» (