Введение

Исторические итоги эпохи буржуазных революций в странах Западной Европы и в США. K началу 70-х годов XD( в. закончился период, ознаменованный в истории стран Западной Европы и Соединенных Штатов Америки (обычно объединяемых понятием «Запад») целой серией буржуазных революций. Эти революции были частью длительного процесса становления буржуазных общественных отношений и ускорили его завершение, устранив коренные основы «старого порядка».

Вызревавший в недрах западноевропейского общества капиталистический уклад в результате революций или последовавших за ними преобразований избавился от пут цеховой регламентации, от помех, стеснявших развитие торговли, получил правовые гарантии свободы предпринимательской деятельности и неприкосновенности частной собственности. B США, где в колониальный период нс было феодализма, важнейшей предпосылкой свободного и беспрепятственного развития капиталистических отношений стало завоевание государственной независимости, а затем — ликвидация системы плантационного рабства на Юге. B Германии и Италии образование единых государств создало необходимые политические условия для формирования общенационального рынка.

Процесс буржуазного общественного переустройства в странах Запада осуществлялся не только в весьма различных исторических формах, но и с неодинаковой глубиной и последовательностью. Это относилось, в частности, к сфере поземельных отношений. B Испании, Южной Италии, остэльбской Германии к началу 70-х годов XIX в. в большей или меньшей степени еще сохранились унаследованные от феодального прошлого аграрные распорядки. Они нс были затронуты происшедшими в этих странах революциями, а реформы, закрепившие эволюционный «прусский» путь перехода к капиталистическим отношениям в немецкой деревне, к тому времени еще нс принесли своих главных результатов. Феодальные пережитки тормозили развитие экономики на новой, буржуазной основе. Впрочем, и во Франции, где буржуазный строй одержал решающую победу над феодализмом благодаря революции, экономический ростпосле революционных потрясений и наполеоновских войн был довольно медленным. Ho так или иначе капитализм стал господствующей в хозяйственной жизни системой отношений. Это послужит предпосылкой значительного экономического рывка, который произойдет в Западной Европе и США в последней трети XIX в.

B государственно-правовой сфере главным историческим результатом эпохи буржуазных революций явилось утверждение B странах Запада конституционно-парламентского строя и основных гражданских свобод. Раньше других стран в этом направлении двинулась Англия, где соответствующие политические и правовые институты складывались постепенно и закреплялись законами разного времени, не сведенными в единый конституционный документ, а также традицией. Важнейшие принципы правового государства были провозглашены в конце XVIII в. американской и французской революциями и нашли широкий отклик. Ho условия для их практической реализации тогда еще не созрели, они намного опередили свое время. Первые политические формы, в которых их пытались воплотитъ, по большей части оказались неустойчивыми и недолговечными (исключение — США, где и поныне продолжает действовать политическая система, в основных своих чертах оформленная Конституцией 1787 r.). Наиболее яркий пример тому — сложный, зигзагообразный путь политического развития Франции в 1789—1870 rr.: за этот период, вместивший четыре буржуазных революции, здесь сменились на престоле три династии, монархия приобретала то более или менее конституционные формы (в 1791—1792 годах, после реставрации Бурбонов, при Орлеанах), то цезаристский характер (империя двух Бонапартов), возникли и пали две республики и лишь третья, провозглашенная в ходе покончившей с бонапартистским режимом революции 1870 r., просуществует семь десятилетий и закрепит победу республиканского строя.

Тем не менее к концу эпохи буржуазных революций в странах Запада уже не осталось абсолютных монархий, повсеместно суще - ствовали конституции, в которых был зафиксирован принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, функционировали представительные органы, имевшие по крайней мере одну выборную палату, входило в практику признание ответственности правительства перед парламентом. B большинстве действовавших к началу 70-х годов конституций содержались положения о равенстве граждан перед законом, о свободе слова, печати, собраний.

Это были важные демократические завоевания. Парламентские системы последней трети XIX в. по большей части, однако, опирались на сравнительно узкую избирательную базу. Избирательного права для женщин тогда не существовало вообще. Для мужчин оно было к началу этого периода или стало до конца столетия всеобщим в Германии, Франции, Швейцарии, Испании, Бельгии, Норвегии. Парламентские реформы, расширившие круг избирателей, но сохранившие в силе сам принцип его ограничения имущественным цензом, прошли в Англии (1867 и 1884 гг.), Италии(1882), Иидерландах(1896). B итогечислолиц, имевших право голоса, по отношению ко всему населению старше 20 лет в странах со всеобщим избирательным правом составляло (с отклонениями в обе стороны) около 40%, а там, где его ие было, колебалось в пределах от 10,6% (Австрия — 1873 г.) до 29,3% (Англия - 1885r.).

Избирательные кампании и деятельность парламентов способствовали становлению в основных странах Запада более или мснее оформленных политических партий и выработке определенного механизма взаимоотношений между ними. B Англии и США еще раньше сложилась система двух партий, из которых правящей становилась та, которая побеждала на выборах (парламентских — в Англии, президентских — в США). Ho составные элементы этих систем не оставались неизменными, они трансформирова- лисьилизамещалисьдругими. ПарламентскаяреформаІ867 г. в Англии побудила и тори, и вигов приступить в целях завоевания новых избирателей к созданию местных ассоциаций, клубов и других постоянно действующих форм объединения своих приверженцев. Менялась нс только организационная структура этих партий; вместо их исторических, не отражавших характера политических платформ названий окончательно вошли в обиход наименования «консервативная партия» и «либеральная партия», впервые появившиеся още в связи с парламентской реформой 1832 г. B США Гражданская война и Реконструкция закрепили смену системы «демократы — виги» новым вариантом двухпартийной систсмы, сложившимся на основе политического размежевания в ходе второй американской революции: партия вигов исчезла, демократическая партия претерпела глубокую реорганизацию, а ведущая роль перешла к возникшей в 1850-е годы республиканской партии. Для Германии послс объединения и Франции при Третьей республике характерна множественность представленных в парламентах партий, что побуждало их так или иначе блокироваться между собой (ни одна из них сама по себе не имела большинства в депутатском корпусе). При этом немецкие партии выступали с определенными программами, собирали свои съезды и т.д., тогда как во Франции даже в начале XX в. партии в большинстве случаев существовали только как парламентские группы и точное их число вообще нс было известно.

Политические партии того времени более или менсе открыто направляли свою деятельность в интересах определенных классов и слоев общества. Повсюду в Европе, где существовали консерваторы, они были по преимуществу партией крупных землевладельцев, так же как либералы — партией буржуазной, хотя и те n другие, разумеется, распространяли свое влияние на более широкие слои населения. Различные и достаточно пестрые политичес - кие силы ориентировались на городскую мелкую буржуазию и крестьянство. Новым явлением в политической жизни последних десятилетий XIX в. стало формирование в странах Запада социал- демократических рабочих партий.

Рсмссленники, городской предпролетариат, первые поколения собственно пролетариев активно участвовали в буржуазных революциях, но слитно с общедемократическим движением, невыде- ляясь внутри него ни организационно, ни политически. Однако накопление исторического опыта — особенно в ходе европейских революций 1848—1849 гг. — подготовило отделение рабочего движения от мелкобуржуазной демократии. Важную роль в этом процессе сыграла деятельность основанного в 1864 г. Мсждуна-^ родного Товарищества Рабочих (I Интернационала). C другой стороны, в 1871 г. во Франции произошла революция иного, чем предшествовавшие, социального содержания, которая передала — хотя и на короткий срок — политическую власть в Париже в руки рабочих (Парижская Коммуна). Bce это прокладывало путь идее организации пролетариата для самостоятельного политического действия — в партию, отличную и независимую от партий имущих классов. Ha протяжении 70-90-x годовтакие партии были созданы практически во всех странах Западной Европы и в США и кос-где (особенно в Германии) начали приобретать значительное влияние. Участвуя в избирательных кампаниях, проводя своих депутатов в парламенты, они учились использованию парламентской демократии в интересах рабочего класса и активно выступали за ее дальнейшее расширение.

Особенности развития стран с незаконченными процессами буржуазных преобразований. Наряду с группой стран, основательно продвинувшихся к началу 70-х годов XIX в. по пути буржуазного развития, и в Европе и в Западном полушарии существовали обширные зоны, где это развитие наталкивалось на серьезные препятствия или лишь начиналось.

B Центральной и Восточной Европе и на Балканах для многих народов еще не был решен кардинальный исторический вопрос обретения национальной государственности. Часть из них проживала в границах даже нс одного, а нескольких чуженациональных образований (поляки — n России, Австро-Венгрии и Германии). Другие (чехи, словаки, словенцы, хорваты) были расселены целиком в пределах двуединой монархии Габсбургов, но из ее славянских земель только Хорватия пользовалась определенной автономией. Значительная часть Балканского полуострова (Бос- ния и Герцеговина, Албания, Македония, Фракия, Болгария) оставалась еще под турецким владычеством. Сербия и Румыния уже добились автономии, нодо 1878 г. не имели полного суверенитета, сохранив вассальную зависимость от Османской империи. Грецияс 1830 г. быланезависимымгосударством, нооколо половины всех этнических греков жило вне ее.

Содержанием национальных движений, развертывавшихся в этой части Европы, была борьба за государственную самостоятельность или широкую автономию, за воссоединение территорий с населением одной этнической принадлежности, за права национальных языков и возрождение национальной культуры. Эти цели отвечали патриотическим устремлениям значительных общественных слоев, во главе которых обычно выступала национальная буржуазия (в конечном счете речь шла о создании более благоприятных условий для ее хозяйственной деятельности, которые позволили бы ей упрочить свои позиции). Там же, где существовали наиболее тяжелые формы национального гнета (например, в европейских владениях Турции), как правило, сохранялись отсталые, полуфеодальные общественные отношения.

Bce это значительно отличало данньгй европейский регион от Запада, где в ходе всего цикла буржуазных революций проблемы аналогичного характера были к тому времени в основном уже решены. То, что эти проблемы встанут здесь позднее, чем в ушедших вперед странах, и при существенно иной общей ситуации в мире, в немалой степени повлияет на способы и результаты их решения.

Особенности иного рода были присущи странам Латинской Америки, где буржуазные революции начались в форме борьбы за освобождение от колониального владычества Испании Силя Бразилии — Португалии). Почти все они, за исключением Кубы, еще в первые десятилетия XIX в. завоевали политическую независимость. Однако ни в процессе становления независимых государств, ни в последующие полвека здесь не были сколько-нибудь существенно преобразованы сложившиеся в колониальный период социальные отношения. Происшедшее в ходе освободительных войн перераспределение земельной собственности частично изменило состав слоя крупных землевладельцев, но не поколебало их господствующих позиций в обществе. Большие земельные богатства и ряд феодальных привилегий сохранила католическая церковь. Крестьянская собственность на землю даже там, где предпринимались реформы с целью ее насаждения, быстро поглощалась латифундиями. B большинстве латиноамериканских государств вплоть до 1850-х годов продолжало существовать рабство. Аграрная экономика при растущей ориентации на экспорт базиро валась по преимуществу на докапиталистических способах ведения хозяйства. Промышленность развивалась медленно и в значительной мере (особенно в добывающих отраслях) контролировалась иностранным капиталом.

Национальная буржуазия была заинтересована в ликвидации отсталых общественных структур, но не располагала необходимыми для этого силой, влиянием, доступом к рычагам политической власти. Введенные после завоевания независимости конституции латиноамериканских стран, как правило, следовали образцу Конституции США, но в отличие от нее оказались очень хрупкими и недолговечными: заимствованные у северного соседа политические институты не приживались в иной, не адекватной им исторической среде. Из всех этих стран за первые полвека самостоятельного государственного существования изначально принятая конституция сохранилась только в Уругвае, в остальных же была частично или полностью пересмотрена, а кое-где сменилась несколько раз. Типичными приметами политической жизни стали военные перевороты, чередование конституционных правительств с диктаторскими режимами, гражданские войны. Через крайнюю политическую нестабильность проявлялся болезненный, противоречивый характер тех социальных процессов, которые сопровождали подключение латиноамериканского общества к мировому капиталистическому развитию.

Капитализм последней трети XIX o.: общая характеристика.

Применительно к XIX в. и, в частности, к последним его десятилетиям понятие «капитализм» вошло в употребление прежде всего в контексте марксистской теории общественного развития, но было воспринято не только ее приверженцами. B начале 900-х годов им широко оперировали социологи и историки различных направлений — В. Зомбарт, M. Вебер, И.И. Карсев и др. Лишь с середины XX в., когда стало очевидным, что общество в странах Запада по многим параметрам изменилось no сравнению с традиционным, «классическим» капитализмом, стали выдвигаться такие концепции, которые отбрасывали это понятие вместе с марксовой идеей смены общественно-экономических формаций и предлагали в качестве ключевых иные категории — экономического роста, модернизации и т.д.

Теория экономического роста получила распространение в особенности после публикации в I960 г. работы американца У. Poc- тоу «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест», позднее многократно переизданной. Он рассматривал экономический рост как свойство общества, вышедшего из «доньютоновской», аграрной стадии и вставшего на путь промышленного развития. Стадии экономического роста он считал повсюду однотипными, но датировал для разных стран различным временем. B конце XIX — начале XX в. основные страны Запада, согласно его схеме, переживали стадию перехода к технологической зрелости, или стадию индустриального общества. Сходным образом трактуется этот период и с позиций теории модернизации, разработанной А. Гершенкроном, Б. Муром, С. Хантингтоном и другими американскими авторами. Познавательная ценность понятия «капитализм» взята ими (налримср, А. Гершенкроном) под сомнение, модернизация жс представляется как происходящий в Новое и Новейшее время в универсальном масштабе процесс подтягивания отсталых стран (аграрного, традиционного общества) к уровню передового Запада (для конца XIX и первой половины XX в. — общества индустриального) путем усвоения выработанных этим последним моделей экономического развития, науч- но-техническихдостижений, нормсоциальногоповедения, политических институтов и т.д. B отличие от названных выше авторов французский социолог P. Арон настаивал на существовании различных типов индустриального общества и считал капитализм образца XIX в. одним из таких типов — исторически первым, но не единственным.

B современной отечественной литературе идут споры O том, пригоден ли формационный подход К. Маркса как общая теория исторического процесса. При этом, однако, практически не отвергается применимость данного подхода в более узких границах истории Нового времени, т.е. возможность интерпретировать ее через историю возникновения и развития капиталистической формации. Поставлен вопрос о выявлении в процессе развития капитализма таких различий в сроках, темпах, формах, которые не относятся к чисто страновой специфике, но характеризуют определенные типы («эшелоны») этого развития.

Типология, предложенная авгорами «эшелонной» концепции развития капитализма (И.К. Пантин, В.Г. Xopoc, Е.Г. Плимак), выглядит следующим образом. I эшелон образуют те страны, где становление капиталистических отношений началось раньше всего и происходило органически, на основе накапливавшихся веками экономических, социальных, политических, культурных предпосылок. ЭтостраныЗападнойЕвропы, атакжсСША, гдеразвитие капитализма отпочковалось от того же ствола. Для стран 11 эшелона характерен гораздо более поздний старт и соответственно — «догоняющий» тип капиталиспіческого развития. Здесь оно, как правило, форсировалось активным вмешательством государства, протекало в вынужденно сжатые исторические сроки и существенно осложнялось слабостью естественно сформировавшейся исходной базы. Подобным путем утверждался капитализм в России, Турции, Японии, балканских странах и т.д. K Ш эшелону относятся страны, n которых капитализм стал развиваться не только с сще большим историческим запозданием и проистекающими отсюда трудностями, но и n значительной мере под воздействием извне, приобретая в той или иной степени зависимый характер.

Намеченные этой схемой варианты вполне отчетливо обозначились именно в последние десятилетия XIX n., когда развитие капитализма пошло вширь, охвати» страны II и частично III эшелонов. Разумеется, типологические особенности каждого из трех вариантов почти нигде не существовали в чистом виде. Речь идет лишь о преобладавших в развитии тех или иных стран тенденциях, которые нередко сочетались с какими-то чертами другой модели.

C учетом сказанного капитализм последней трети XIX в. может рассматриваться как господствовавшая в мировом масштабе социально-экономическая система, а громадная часть мира с преобладанием докапиталистических отношений — как своеобразная периферия этой системы, так или иначе связанная с движением, «заданным» наиболее развитыми странами.

Дляэтихстран 1870—1900 гг. явилисьпериодомзначительного экономического прогресса. K началу или в пределах этого периода в континентальных странах Западной Европы и в США завершился промышленный переворот. Удельный вес промышленности в их экономике неуклонно возрастал, хотя и неодинаковыми темпами. Бурно развивалась научно-тсхничсская мысль, достижения которой внедрялись в промышленное производство, содействовали качественному обновлению средств транспорта и связи и т.д.

По темпам роста промышленности впереди других стран шли США и Германия, представлявшие, однако, два разных тапа индустриального развития. B США оно стимулировалось прежде всего тем, что емкий внутренний рынок предъявлял спрос на массовую стандартизованную продукцию. Повышение эффективности производства достигалось здесь за счет ие столько относительного расширения затрат на его материально-техническую базу, сколько усовершенствований в технологии и организации труда (уже в 60-е годы в США был впервые применен конвейер, действующий по принципу расчленения производственного процесса на множество простейших детальных операций). B Германии же быстрее всего развивались отрасли тяжелой промышленности, связанные с потребностями государства (по преимуществу военными). Государство выступало главным заказчиком их продукции и активно поощряло крупные вложения в эти отрасли капитала немецких банков. Их динамичному развитию способствовало и использование мощного научного потенциала: промышленные корпорации создавали собственные исследовательские лаборатории, привлекали к сотрудничеству университетских ученых и т.д.

Создававшаяся заново американская и немецкая промышленность оснащалась по последнему слову техники и была свободна от затрат на переоборудование старых предприятий. Это давало США и Германии важные преимущества по сравнению прежде всего с Англией, где техническая база промышленности была заложена давно и нуждалась в серьезном обновлении. B последней трети XIX в. Англия стала проигрывать им в темпах промышленного развития и к началу нового столетия утратила первенство в этой области в пользу США: ее доля в мировом промышленном производстве сократилась с 32% в 1870 г. до 18% в 1900 r., тогда как доля США за то же время возросла с 23 до 31%. Германия по доле в мировом промышленном производстве еще отставала от Англии (в 1900 г. — 16%), но в масштабе Европы обогнала ее.

Франция среди промышленно развитых стран занимала и в 1870, и в 1900 rr. четвертое место, но шла с большим отрывом от Англии, США и Германии. B традиционных, специфических для нсе отраслях промышленности сильные позиции сохраняло мелкое производство. Будучи достаточно конкурентоспособным, оно не испытывало особой потребности в технических новшествах. Ввиду его значительного удельного веса это придавало черты известного консерватизма всей французской промышленности, росшей сравнительно медленно. B результате доля Франции в мировом промышленном производстве на протяжеіши 1870—1900 гг. уменьшилась с 10 до 7%. K ней стала вплотную подходить страна Il эшелона — Россия, дававшая в 1870 г. 4%, а в 1900 г. — 6% мировой промышленной продукции.

Германия и США опережали Англию и Францию также и по темпам роста внешнеторговых оборотов. Для Англии это означало утрату ее былого монопольного положения на мировом рынке, хотя в 1900 г. она еще сохранила за собой относительно наибольшую долю мирового торгового оборота (19%). Структура экспорта выходивших иа мировой рьшок «молодых» стран была к началу XX в. различной. США вывозили тогда главным образом сельскохозяйственные продукты и сырье (продукция промышленности почти целиком поглощалась внутренним рынком). Германия уже стала широко экспортировать и промышленные изделия. Фабричные товары с маркой «Сделано в Германии» начинали конкурировать с английскими даже в самой Англии.

Новые предприятия в 70-90-e годы создавались обычно в форме акционерных обществ. Она была известна давно, но в это время получила небывало широкое распространение, т.к. позволяла слить воедино и использовать для крупномасштабных инвестиций множество небольших капиталов. Создание новых акционерных компаний облегчалось и стимулировалось принятыми в 60-70-e годы в Англии, Франции, Германии, США законами, которые отменили ранее обязательную для этого предварительную санкцию государственных органов.

B последнюю треть XIX в. капитализм вступил при полном господстве и максимальном развитии свободной конкуренции, которая действовала как механизм жесткого отбора наиболее жизнеспособных хозяйственных единиц. Тогда это были, как правило, более крупные предприятия, обладавшие лучшей техникой и технологическими преимуществами. Они же легче переносили удары мировых промышленных кризисов, отмечавшихся на протяжении 70-90-x годов трижды. Постепенно в отдельных отраслях выделялись ведущие компании, пытавшиеся вместо конкуренции друг с другом договориться об известном регулировании либо производства, либо сбыта своей продукции. Эта тенденция была наиболее заметна опять-таки в США и Германии — особенно с конца 80-х годов. B США она вырастала из потребности централизовать в масштабах целой отрасли управление работавшим на массовый рынок производством и выражалась в создании трестов. Тресты объединяли компании, формально остававшиеся самостоятельным и, и претендовали на монопольное господство в соответствующей отрасли, но обычно не могли удержать его надолго. B Германии наиболее распространенной формой начинающегося процесса монополизации стало образование картелей (картельное соглашение касалось условий сбыта и предполагало взаимный отказ его участников от конкуренции на рынке). Часть картелей быстро распадалась, ио за счет возникновения новых общее их число постепенно увеличивалось.

Капитализм все ширс подчинял себе также и сферу сельскохозяйственного производства. Этот процесс протекал в многообразных формах. Ha типологические различия между странами I, II и III эшелонов накладывались национально-исторические особенности отдельных стран, а подчас еще и специфика, свойственная разным регионам внутри одной и той же страны.

B большинстве европейских стран I эшелона ведущим в аграрной экономике уже стал в это время капиталистический тип хозяйства, т.е. производство, рассчитанное на рынок и основан ноеналрименениинаемноготруда. B Англии, гдетрадициоіпюе крестьянство исчезло значительно раньше, господствовала система крупных фермерских хозяйств на земле, арендуемой у лендлордов. Bo Франции капиталистическое предпринимательство в земледелии начало теснить крестьянскую парцеллу примерно с середины XIX в., а к 80-м годам располагало почти ²/₃ земли против ¹/у оставшейся в руках крестьян. B Германии на последнюю треть вска пришелся завершающий этап перестройки на капиталистических началах хозяйства крупных аграриев (прежде всего юнкеров остэльбской Пруссии), сохранивших за собой львиную долю земельных богатств и тем самым командные позиции в деревне. По пути, сходному с «прусским», эволюционировало сельское хозяйство Австро-Венгрии (его основой были втягивавшиеся в капиталистический оборот поместья венгерских земельных магнатов). B Италии после национального объединения развитие аграрного капитализма ускорилось, но в более или менее чистых формах, напоминавших английские, происходило лишь на Севере, тогда как Юг с его латифундиями демонстрировал как бы крайне консервативный вариант «прусского» типа.

Совершенно иным путем развивался капитализм в сельском хозяйстве США, где после Гражданской войны и Реконструкции любой желавший стать фермером мог за уплату лишь регистрационного сбора получить надел из фонда свободных земель на Западе, переходивший через пять лет в его полную собственность. Подавляющее большинство осваивавших Запад фермеров вело хозяйство на собственной, а не ареццованной земле. Фермерская собственность на землю утверждалась без каких-либо юридических помех в виде традиционных поземельных отношений: помещичьего землевладения в США — в отличие от Европы — не было, коренное же индейское население не знало частной собственности и поэтому вообще не принималось в расчет как субъект права, а просто оттеснялось со своих исконных территорий. Размеры ферм в США были намного крупнее по сравнению с крестьянскими хозяйствами Европы (к началу XX в. свыше 70% ферм имели от 8 до 70 га земли, тогда как, например, в Германии более половины всех деревенских хозяйств располагали наделом до 2 га). Тем не менее и в США фермерское хозяйство подобного типа утвердилось не на всей национальной территории, а лишь на Западе и на Севере. Ha Юге же после отмены рабства сохранилось крупное плантаторское землевладение, а преобладающим способом ведения плантационного хозяйства стала мелкая, зачастую кабальная аренда.

Капиталистическое развитие деревни в странах II эшелона было ускорено преобразованиями сверху типа отмены крепостного права в России (1861) или «революции Мэйдзи» в Японии (1867— 1868). Ho в нем, безусловно, преобладали черты «прусского» пути, т.к. подобные реформы ликвидировали старые поземельные порядки на условиях, выгодных для помещичьего класса и непосильно тяжелых для большинства крестьян.

B относившихся к IH эшелону странах Латинской Америки социальные отношения в деревне по-прежнему сохраняли преимущественно докапиталистический характер, но сельскохозяйственное производство все более интенсивно вовлекалось в мировой товарооборот. Традиционная индейская община разрушалась. Ha землях, отнятых у индейцев, создавались плантации, которые наряду с помещичьими латифундиями поставляли на мировой рынок кофе, каучук, хлопок, бананы и т.д. Приобретая специфическую агроэкспортную направленность, экономика латиноамериканского региона становилась частью системы миррхозяйст- венных связсй капитализма.

Свое место в этой системе занимали и находившиеся на положении колоний или полуколоний страны Азии и Африки, на собственной почве которых (в отличие от Латинской Америки) развитие капитализма в конце XIX в. практически еще не началось. Они служили преимущественно резервуаром сырья для обрабатывающей промышленности стран-метрополий, откуда, в свою очередь, в них ввозились вытеснявшие продукцию местного рсмесла или домашних промыслов товары фабричного производства. Сфера колониального господства стран Запада в 70-90-e годы значительно расширилась. Их борьба за новые колонии была тесно связана с тем, что в темпах промышленного развития стали лидировать «молодые» страны, и с общим обострением конкуренции на мировом рынке. Страны, проигрывавшие в этом состязании, проявляли наибольшую активность на поприще колониальной политики, стремясь обеспечить себе застрахованный от конкурентов рынок сбыта фабричных изделий и возможности более выгодного вложения избыточного капитала (в развитие средств сообщения, добывающей промышленности и т.д.).

Итак, в последней трети XIX в. капитализм распространился далеко за пределы своего первоначального арсала — Западной Европы и Северной Америки. Его проникновение в другие регионы сопровождалось ломкой (подчас крайне болезненной) традиционного жизненного уклада населения. B то же время старые формы жизни не исчезли, а причудливо переплетались с новыми. Патриархальная экономика вступала во взаимодействие с капиталистическим рынком. Преодолению хозяйственной замкнутости обширных территорий способствовало интенсивное строительство железных дорог, мировая протяженность которых выросла за 1870—1900 гг. примерно вчетверо, а трансокеанские морские перевозки приблизили друг к другу целые континенты. Экономи- чсскос развитие отдельных стран и регионов стало более взаимозависимым, чем прежде. Спрос на внешних рынках на определенные виды их продукции стимулировал хозяйственную специализацию, разделение труда между ними, их включение в охватывающие весь земной шар рыночные связи. Под знаком капиталистических отношений складывалось, таким образом, своеобразное, внутренне противоречивое, HO тсм не меиее реальное единство мира: образовалась функционирующая как единое целое система мирового хозяйства.

Социальные проблемы в странах Запада к концу XIX в. Характерные для последних десятилетий XIX в. сдвиги в экономическом развитии европейских стран и США имели многообразные социальные и демографические последствия. Одним из них стал процесс урбанизации, т.е. перемещения значительных контингентов ссльского населения в промышленные города и фабричные поселки городского типа. Миграция в города была наиболее значительным, но не единственным проявлением возросшей подвижности населения, чему способствовали факторы разного порядка: усиление товарности экономики, развитие транспортных средств, кризис традиционного мелкокрестьянского хозяйства. Развивалась и эмиграция, т.е. исход «избыточного» населения из зон особенно острого социального неблагополучия за пределы собственной страны. B частности, начиная с 80-х годов нарастал поток эмигрантов из стран Восточной Европы и Средиземноморья в США.

Одной из важных характеристик демографической ситуации в обществе является динамика рождаемости и смертности. B первом десятилетии XX в. по пяти странам Западной Европы (Германия, Англия, Франция, Испания, Италия) оба эти показателя (в расчете в среднем за год на 1000 жителей) снизились в сравнениис 1861—1871 годами. Однакосоотношениерождаемос- ти и смертности улучшилось везде, кроме Франции, где относительный прирост общей численности населения за этот период (10%) был гораздо ниже, чем в других странах (Англия — свыше 56%, Италия — свыше 30%).

Существенные изменения происходили в социальной структуре ведущих стран. Внутри класса буржуазии все более значительную роль играли «капитаны промышленности», чьи интересы не всегда совпадали с интересами более старых и менее динамичных слоев этого класса (торговая, ростовщическая, землевладельческая буржуазия). B условиях повышенного спроса на ряд интеллектуальных профессий (юристы, инженеры, учителя, врачи), расширения и усложнения управленческих функций в государственном аппарате, акционерных компаниях, банках и т.д. происходил рост численности и удельного веса интеллигенции, чиновников, служащих. Завершение промышленного переворота сопровождалось пролетаризацией множества ремесленников и владельцев мелких мастерских. Повсюду, где развивалась крупная промышленность, отмечался рост численности и удельного веса фабрично-заводских рабочих. Крестьянство расслаивалось, зажиточная его часть превращалась в капиталистических фермеров, беднейшая же пополняла ряды наемных рабочих в сельском хозяйстве и промышленности. Мелкие и средние крестьяне-собствен- ники в континентальной Западной Европе испытывали жестокие удары начавшегося с середины 70-х годов и затянувшегося до конца века аграрного кризиса, который был вызван выбросом на мировой рынок массы дешевого заокеанского хлеба. Они отнюдь не исчезли, кое-где (например, в Италии) их численность на протяжении 80—90-х годов даже значительно увеличилась, но в то же самое время во Франции — классической стране парцеллярного землевладения — возобладала обратная тенденция: с начала 80-х годов число мелких и средних крестьянских хозяйств стало неуклонно сокращаться. Часть лишившихся своей собственности крестьян или ремесленников далеко не сразу приспосабливалась к новым экономическим отношениям или вообще не находила себе места в них, превращаясь в пауперов (маргиналов) — людей, вытесненных «на обочину» общества и не имеющих какого-либо постоянного источника средств к существованию.

Bce это порождало глубокие социальные противоречия и открытые конфликты специфически классового характера. Рабочий класс заявлял о своих интересах все более частьпии стачками с требованием улучшения условий труда. Среднегодовое число таких стачск в первой половине 90-х годов составило во Франции около 500 (рост за два десятилетия примерно в 6 раз), в США — около 2000 Орост за десятилетие примерно в 4 раза). B странах Южной Европы (Испания, Италия) сохранялась постоянная социальная напряженность в деревне, подчас выливавшаяся в бурные вспышки крестьянского недовольства: нападения на помещичьи амбары, антиналоговые выступления, погромы сельских муниципалитетов, попытки захвата пустующих земель латифундистов и т.д.

Свидетельством остроты социальных проблем в странах Запада стало пристальное внимание к ним со стороны верхних слоев общества и правительственных кругов. Предпринимались масштабные обследования условий жизни трудящегося населения (парламентская сельскохозяйственная анкета в Италии, социологическое изучение положения рабочих Лондона по инициативе судовладельца Ч. Буса), появилась обильная литература, предлагавшая различные рецепты смягчения имущественных контрастов и пути к достижению сотрудничества классов. B эти поиски активно включилась католическая церковь: энциклика папы Льва XIII