Граждане и государство в буржуазных доктринах

Характер отношений между населением и государством— ключевой фактор демократии любого типа, выявляющий ее сущность, степень и форму в конкретном государстве. Философское осмысление этих отношений, включающих в себя и разрешимые классовые противоречия, продемонстрировал Карл Маркс в работе «К критике гегелевской философии права». По его словам, в подлинном государстве речь идет не о возможности для каждого граждапгина посвятить себя всеобщему сословию, как особому сословию, а о способности этого сословия быть действительно всеобщим, т. e. быть состоянием всякого гражданина1. Таким «подлинным государством» может стать лишь государство, уже перестающее быть самим собою. Это, в сущности, государство, идущее к коммунистическому самоуправлению.

Bo всех исторических типах государства двусторонние отношения между «аселением и государством выступали и выступают в специфически институционализированном виде. Если, інапример, в феодальном государстве это были в первую очередь вассальные отношения зависимости, то в буржуазном государстве это прежде всего гражданские отношения. Институт гражданства связан с возникновением буржуазного государства. B период буржуазных революций молодая буржуазия нуждалась в уничтожении феодальных отношений, ограничивавших экономическую инициативу, свободу договоров, распоряжение рабочей силой, т. e. условия, необходимые для развития капиталистической экономики. Этому служила и антифеодальная идеология нового общественного класса — буржуазии. Она отвергла феодально-церковное понятие личности и вырабо* тала концепцию свободного гражданина в противоположность феодальному подданному2.

B период революций XVII—XVIII столетий буржуазия, будучи достаточно сильной, все же не могла самостоятельно одержать победу в борьбе с феодализмом. Отсюда ее стремление выступать представителем всего народа, опереться на поддержку эксплуатируемых классов, в первую очередь нарождающегося пролетариата. Буржуазия того времени — прогрессивная сила, носитель нового способа производства, и ее борьба с отживающим феодальным строем была борьбой в интересах всех угнетенных. Общечеловеческие лозунги о свободе, равенстве и братстве — вот основные постулаты молодой буржуазии, проникшие, пусть формально, в отношения между населением и государством. Наиболее революционные буржуазные течения, типичными примерами которых являются радикалистское движение в Соединенных Штатах в период провозглашения независимости (1776 г.) и якобинская диктатура во Франции (1793—1794 гг.), стремились—быть может, опережая свое время — к действительному гражданскому и социальному равенству, к установлению идеалистически понимаемой народной власти. Правые течения буржуазных революций, напротив, стремились к компромиссу с дворянством. Примером такого консервативного развития буржуазного гражданского общества была Англия в XVII и XVlII столетиях.

Капитализм эпохи свободной конкуренции предполагал лично свободных, независимых от государства предпринимателей, которые могли бы, освободившись от феодальных институциональных пут, реализовывать буржуазные собственнические отношения и присваивать себе на основе свободы договоров неоплаченный чужой труд. Одновременно должна была существовать и классовая противоположность капиталистическому собственнику — формально свободный пролетарий, способный продавать иа основе свободы договоров единственный принадлежащий ему «товар» — свою рабочую силу. Состояние экономики в начальной стадии капитализма (когда вопрос о регулирующей роли государственной власти даже не стоял) не требовало от капиталистического собственника учета общего экономического интереса буржуазии. Можно сказать, что в сущности этот интерес в то время соответствовал простой сумме индивидуальных интересов отдельных капиталистических собственников. B равной степени и понятие общего политического интереса буржуазии не имело еще тогда своего современного значения, поскольку пролетариат в политическом смысле был «классом в себе», но не «классом для себя».

Период свободной конкуренции обусловил — как экономически, так и политически — возникновение индивидуалистических (можно даже сказать, эгоистических) концепций в области прав и свобод. Характеризуя содержание понятий прав и свобод при капитализме, К. Маркс писал: «Droils de Thomme — права человека, как таковые, отличаются от droits du citoyen — прав гражданина государства. Кто же этот homme, отличаемый от citoyen? He кто иной, как член гражданского общества. Почему член гражданского общества называется «человеком», просто человеком, почему его права называются правами человека? Чем объясняется этот факт? Только отношением политического государства к гражданскому обществу, сущностью политической эмансипации»3.

К. Маркс подчеркивает, что «ни одно из так называемых прав человека не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, т. e. как индивида, замкнувшегося в себя, в свой частный интерес н частный произвол и обособившегося от общественного целого. Человек отнюдь не рассматривается в этих правах как родовое существо, — напротив, сама родовая жизнь, общество, рассматривается как внешняя для индивидов рамка, как ограничение их первоначальной самостоятельности. Единственной связью, объединяющей их, является естественная необходимость, потребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности... государственно-гражданская жизнь, политическая общность, низводится деятелями политической эмансипации даже до роли простого средства для сохранения этих так называемых прав человека»4.

Характерная черта капитализма эпохи свободной конкуренции— дуализм гражданского общества и государства; первое по отношению к капиталистическому государству заняло как бы вышестоящее положение. B задачуго- сударства входило лишь выполнение функций «ночного сторожа», препятствующего действиям, представлявшим угрозу капиталистической собственности, свободной конкуренции и политическому господству буржуазии. Дуализм гражданского общества и государства, примат гражданского общества по отношению к государству имеют ключевое значение для буржуазной концепции прав человека и гражданина. Основные, так называемые естественныепра- ва человека, в особенности формальное равенство, право на личную свободу (включая неограниченную экономическую инициативу индивидов), право частной собственности и неограниченного распоряжения ею, согласно этой концепции принадлежат индивидам независимо от воли государства. Эти права законодатель-государство лишь провозглашало и санкционировало в конституции и законах. B отличие от них гражданские права, реализуемые в рамках государственной жизни, предназначенные для реализации политических интересов, для осуществления политической власти и контроля за нею, создаются государст- вом-законодателем и предоставляются гражданину.

Эту дуалистическую концепцию прав человека и гражданина мы встречаем в той или иной форме у большинства теоретиков раннего капитализма — Руссо, Джефферсона, Гамильтона, Канта и др. Между ними существуют, разумеется, определенные различия. Так, некоторые последовательно настаивают на дуализме прав человека и гражданина, другие считают гражданские права производными от прав человека.

B конечном счете, особенно в американской системе, уже с начала буржуазной эры мы встречаемся с единым понятием прав человека и гражданина, подчеркивающим их единство, но одновременно и иерархическую расчлененность и взаимообусловленность.

Принцип равенства, выдвинутый буржуазными революциями, содержит в себе неразрешимое противоречие.об- ращающее данный принцип в свою противоположность. Материальным содержанием равенства в буржуазномоб- ществе является частная собственность на средства производства, порождающая фактическое неравенство людей. Провозглашение равных прав в буржуазном обществе означает, что и их реализация — частное дело субъекта этих прав. Ho возможность этой реализации при капитализме однозначно связана с материальным положением субъек- та-гражданина. Характеризуя буржуазный принцип равноправия, В. И. Ленин писал: «Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное право» есть нарушение равенства и несправедливость»5.

Буржуазное понимание равенства вело к разделению общества на активных и пассивных граждан. Только активные граждане — частные собственники, состоятельные слои общества — могли реализовать свои гражданские права и свободы. Пассивным гражданам — пролетариату и иным неимущим слоям — буржуазное государство предоставляло гражданские права и свободы в виде формальной возможности при благоприятных условиях перейти в категорию активных. Согласно этой «либеральной концепции», преобладающей до сих пор, в задачу государства входит только создание юридических условий для реализации гражданских прав. K таким внешним условиям, по мнению зарубежных авторов6, относятся независимость, беспристрастность и объективность государственных, восо- бен'ности судебных, органов, что, однако, в капиталистическом государстве является фикцией.

Как реакция на феодальные порядки, при которых люди с момента своего рождения вступали в непреодолимые отношения общественного неравенства, в политическую жизнь проникли идеи, выработанные доктриной естественного права. Первые ее буржуазные представители жили и работали в странах, где уже начались буржуазные революции (Б. Спиноза — в Голландии, Д. Локк — в Англии, Вольтер, Ж.-Ж. Руссо и Г. Мирабо — во Франции, Б.Фран- клин и T. Джефферсон — в Соединенных Штатах). Естественно-правовые представления базировались и базируются на идеалистическом предположении, что люди уже по своей природе являются носителями прав, независимых от государственной власти, существующих помимо государства, но которые государство или его органы в процессе своей деятельности санкционируют в конституциях я других законах. Многие буржуазные конституционалисты XX столетия, сторонники «возрожденного естественного права», придерживаются подобных взглядов.

Необходимо иметь в виду принципиальное различие между естественно-правовой доктриной периода буржуазных революций и «возрождением» естественного права после второй мировой войны. Главная причина этого возрождения представляется в виде двуликого Януса. C одной стороны, это была реакция на царившее при нацизме бесправие, на позитивизм, который ие смог противостоять наступлению фашизма и сам был подавлен им. C другой стороны, идеология естественного права, особенно в области прав человека и гражданина, служила противовесом марксистско-ленинскому пониманию этой проблематики. И в области конституционной практики не обошлось без использования естественно-правового дуалистического подхода к праву, открывшему возможность правящим кругам гибко манипулировать туманным содержанием естествен- ного права, стоящим якобы нал позитивным правом и выступающим как его критерий. По этим причинам дуалистическая концепция естественного права, как справедливо отмечает академик В. Кнапп, «тысячекратно опровергнутая и отвергнутая, вновь появилась на арене буржуазного правового мышления, сохранив свою основную черту— умение приспособиться к конкретной ситуации»7.

Французский ученый А. Ориу настаивает на существовании неписаных принципов, которые применяются в области не только частного, но и публичного права, прежде всего конституционного8. Он исходит из того, что принципы, провозглашенные в Декларации прав человека н гражданина 1789 года, представляют собой «суперконституционное право» (superl6galite constitulionelle). Оно действует и тогда, когда не включено в конституцию (пример— конституция 1875 года). Его принципы являются критерием конституционности закона9. Конституционное право в понимании Ориу, следовательно, включает в себя не только текст конституции, но и особые правовые и политические принципы, в том числе те, на которых основана система гражданских прав.

Укажем на естественно-правовую концепцию американского конституционалиста Эдварда Корвина, полагающего, что конституционное право основывается на «принципах права и справедливости, стоящих над конституцией, созданных без участия человека, выведенных из человеческой сущности; роль человека сводится лишь к отражению этих принципов в конституциях и осуществлениюкон- троля за их соблюдением. B случае если конституция не отражает или не в достаточной мере отражает эти принципы, они все равно действуют и должны быть отражены в процессе толкования»11.

Итак, можно утверждать, что теория естественного права играет доминирующую роль с момента прихода буржуазии к власти в XVII—XVIII столетиях и до настоящего времени. C позиций марксизма-ленинизма необходимо весьма осторожно, конкретно-исторически, дифференцированно подходить к оценке разных вариантов доктрины естественного права. Речь здесь идет не только о различии в характере доктрин периода буржуазных революций и настоящего времени — уже в ходе буржуазных революций в учении о естественном праве отчетливо проявились классово-политические оттенки, обусловленные принадлежностью их авторов к радиКалистскому или консервативному крылу. Истории буржуазного конституционализма известны убедительные свидетельства того, как менялся взгляд на один и тот же конституционный документ в зависимости от толкования его различными политическими кругами буржуазии. Типичный пример — Декларация независимости Соединенных Штатов, основные создатели которой T. Джефферсон и Б. Франклин находились под сильным влиянием Вольтера и Ж.-Ж. Руссо. Радикалист- ская концепция естественного права нашла отражение главным образом в вводных словах Декларации: «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они одарены свонм создателем определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых. Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности и счастью»12.

B этом кратком отрывке заслуживают внимания два обстоятельства. Во-первых, здесь в конституционно-правовой форме однозначно закреплено право народа на революцию, что потом уже никогда больше ни в одном из конституционных актов США не повторялось и было вычеркнуто из традиционного каталога прав человека и гражданина. Второе заслуживающее внимания положение — упоминание о стремлении к счастью как одном нз трех неотчуждаемых прав наравне с правом на жизнь и свободу. Автор этой части Декларации независимости T. Джефферсон в своих формулировках исходил из учения Д. Локка, выдвигавшего в качестве основных неотчуждаемых прав право на жизнь, свободу и собствениость.Джеф- ферсон, в соответствии со взглядами радикального крыла американской революции, изменил формулировку Локка и вместо права собственности ввел право на личное счастье, под которым он понимал всестороннее социальное и культурное развитие личности. B дальнейшем же, после ухода с политической сцены радикалыного крыла, американская буржуазная конституционалистика постоянно толковала понятие «стремление к счастью» как право собственности, иными словами — право на защиту частной собственности, и никогда уже больше не возвращалась к первоначальной трактовке Джефферсона. B первую очередьэто касается Верховного суда США, который и ранее, а во многих случаях и теперь толкует это право как право собственности и гарантию частной собственности в смысле IV поправки к конституции.

По своему содержанию естественные права человека в буржуазном обществе не что иное, как идеалистическое выражение экономических и политических интересов господствующего класса — капиталистических собственников. Эту классовую сущность необходимо в первую очередь учитывать при критическом анализе буржуазных концепций естественных прав человека. Далее, необходимо иметь в внду искажение реальности, допускаемое идеологией естественного права, а именно утверждение о том, что право может не быть продуктом государственной власти.

B период монополистического капитализма общий интерес господствующего класса стал уже далеко не равен простой сумме интересов всех сго представителей. Ha авансцену вышла монополистическая буржуазия. Таким образом, и интерес капиталистического государства перестал перекрываться простой суммой интересов всех буржуа. Понятие естественных прав постепенно вошло в противоречие с интересами правящей монополистическойбур- жуазии, углублявшееся по мере того, как рабочий класс в результате роста политического самосознания, организованности и социально-культурного уровня превращался нз «класса в себе» в «класс для себя».

Если для либерального государства домонополистического периода характерным был фактический приоритет гражданского общества над государством (государство выполняло в сущности пассивную миссию — исключатьвсе, что каким-либо образом угрожало капиталистическойсоб- ствснности, свободной конкуренции и безопасности политического господства буржуазии), то монополистический капитализм, и особенно его государственно-монополистическая фаза, отличается активной позицией государства в отношении гражданского общества, когда речь идет о регулировании экономики и социальной сферы. Такое изменение ролн капиталистического государства по отношению к гражданскому обществу привело к постепенному подчинению гражданского общества государству, к тенденции его фактического поглощения последним.

Данный процесс сгладил традиционное представление о дуализме прав человека и гражданина. Эта доктрина с самого начала не соответствовала реальности, что ныне стало еще более очевидным. Нарастающая экономическая и политическая борьба пролетариата и демократической общественности также вынуждает правящую буржуазию вносить изменения в официально бытующие классические понятия.

Другой важный фактор, определяющий отношения гражданина и государства в период государственно-монополистического капитализма, — искажения в определении и использовании понятия научно-технической революции13. Ee влияние еще больше содействует отделению результатов труда от их производителей, что ускоряет процесс отчуждения личности от общества и государства. Одновременно с этим процессом идет и процесс политического отчуждения, который обусловлен сосредоточением властнополитических функций в руках узких групп, связанных с монополистическим капиталом, интересы которого расходятся с интересами большинства общества, что приводит к политическому отчуждению рядового гражданина.

До сих пор в порядке общей постановки вопроса о правах человека и гражданина в капиталистических государствах мы ограничивались рассмотрением отношения «гражданин — государство». Однако без рассмотрения другой стороны этого отношения, «государство — гражданин», представление о первом элементе формы правления будет однобоким. B период государственно-монополистического капитализма буржуазная политическая наука придает отношению «государство — гражданин» повышенное значение. B условиях обострения общего кризиса капитализма все чаще встречаются попытки сконструировать отношение «государство — гражданин» таким образом, чтобыоно обеспечивало не только эффективное воздействие капиталистического государства на граждан, в особенности на антагонистические классы и социальные слои, ио также и благоприятные условия для формирования позитивного, во всяком случае — конформистского, отношения к капиталистическому обществу и государству. Господствующие слои монополистической буржуазии отдают себе отчет в том, что без этого в современных условиях она не сможет сохранить своего господства. Отсюда концепции, предлагающие различные пути воздействия современного капиталистического государства на широкие массы граждан («партиципация», «качество жизни», «демонология власти»), цель которых — убедить широкие массы, что с помощью современного капиталистического государства они могут достигнуть осуществления своих интересов. По словам К. Дойча, «государство в настоящее время должно рассматриваться на основании того, что оно способносде- лать для народа, но не «а основании того, что народ способен сделать для государства»*1. P. Макридис и P. Уорд отмечают, что одни государствоведы видят цель государства в защите естественных прав граждан, другие — в создании единой власти, необходимой для поддержанияоб- щественного порядка, третьи видят в «ем средство обеспечения существующих в обществе интересов, а иные — средство обеспечения всеобщего благоденствия. Макридис и Уорд считают, что задачей государства является направление интересов отдельных групп, существующих в обществе, на достижение определенных целей и уравновешивание таким образом интересов релевантных групп16. К. Левеиштейн приводит суждение о так называемой «демонологии власти», которую необходимо использовать в целях предотвращения отрыва государства от народа. Каждый человек якобы злоупотребляет властью, которой он обладает, если не обеспечен эффективный контроль. Уже само существование неконтролируемой власти якобы вызывает у ее носителей негативные моральные факторы, пробуждает к жнзнн «демоиизм власти» и является причиной патологических процессов при реализации государственной властн. Левснштейн цитирует лорда Актона: «Всякая власть разлагает, а абсолютная власть разлагает абсолютно». По этой причине в своих собственных интересах власть должна создать действенную институциональную и процессуальную систему контроля, которая бы противостояла этим естественным особенностям власть имущих16.

B рассуждениях зарубежных авторов по поводу проведения реформ в отношениях между государством и гражданами большое значение придается контролируемым государством средствам массовой информации, на которые возлагается задача пробуждения в гражданах интереса к политической и государственной жизнн и уваженияксу- ществующему истэблишменту, чем должно быть достигнуто максимально возможное слияние гражданина с государством. B этой связи, как правило, буржуазные авторы с готовностью говорят о «научном воздействии» государства на гражданина посредством масс-медиа. Однако речь идет вовсе не о научной аргументации — «научность» заключается только в том, как лучше воздействовать на психику человека, чтобы добиться его лояльности и конформности по отношению к буржуазному государству17.

Анализируя с марксистских позиций взгляды буржуазных политологов и государствоведов, в первую очередь можно отметить определенную степень осознания ими кризиса в отношениях между государством и гражданами в современном капиталистическом обществе, а также стремление со стороны государства противостоять этому кризису «доверия» путем проведения отдельных мероприятий в целях преодоления отчуждения. Однако у капиталистического государства нет возможностей гарантн- ровать защиту естественных прав, объективность власти, при охране общественного порядка, удовлетворение всех существующих в обществе интересов и тем более обеспечение всеобщего благоденствия.

2.