ГЕНЕЗИС ИДЕИ СИСТЕМНОСТИ ЗНАНИЯ

Идея системности знания складывается при определенных условиях и связана с глубокими ценностными переориентациями внутри культуры. Речь идет не только о том, что исходным пунктом и предметом рефлексии, ее объяснительной схемой становится уже не природа, а деятельность мысли, но и о том, что изменяется статус и способ существования знания и мышления. Для того чтобы возникла идея системности знания, необходимо отказаться от прежней трактовки и бытия, и мышления, и их взаимоотношения между собой, необходимо увидеть в знании единственную реальность, обладающую автономией и специфическим способом существования, не сводимого ни к психическому, ни к антропологическому бытию. Знание должно быть понято в своем «эйдетическом» бытии, т. е.

как царство воистину сущих, неизменяемых, имматериальных, самих по себе прекрасных, находящихся в «умном мире» (или «третьем мире») идеальных структур.

Такая трактовка знания как мира, находящегося по ту сторону психических актов, человеческих желаний, субъективных мнений, предполагает формирование новой ценностной ориентации — ориентации на истину. Величие и достоинство человека отныне усматриваются в том, чтобы забыть обо всем человеческом ради достижения и утверждения истинного знания. «Познавательный эрос» неотделим при такой установке от нравственного «этоса». Причем формирование такой методологической установки и системной трактовки знания обусловлено возникновением теоретического отношения к действительности и науке. Развитие науки в свою очередь зависит от утверждения новой аксиологической ориентации — ориентации на истину, на мир «эйдосов».

Конечно, нельзя не видеть того, что в любой философской системе даже самой интеллектуалистской, сильны «синтагматические» импульсы, поскольку в философии отлагаются личностное видение философа, его мировоззрение и жизне-понимание, далекие от идеалов общезначимости и принудительной обязательности. Эти два способа организации духовных структур как бы выталкиваются в два сегмента культуры — системная организация знания оказывается ядром научного знания, синтагматическая — модусом существования философии. Хотя следует отметить, что в Новое время философия, принимая в качестве эталона нормы и правила организации научного знания (прежде всего математики), строит себя по типу и образу науки, т. е. как системное образование, имеющее надличностный статус и обладающее объективностью, общеобязательностью и общезначимостью. Все философские понятия всегда отягощены семантикой естественного языка, на них всегда печать естественных смыслов, стихии родного языка, в лоне которого они формируются. Генезис философских понятий и расчленений связан с «жизненным миром» человека, с его духовно-практическим отношением к миру. Всегда в истоках философских понятий лежат некоторые социокультурные смыслы. Точно так же и философское понимание «системы» и «синтагмы» связано с формами социокультурного бытия, жизненного быта человека, политического строя (полиса). Само греческое слово «systema» довольно-таки многозначно и имеет значения «организма», «строя», «боевого порядка», «строительства», «организации» и пр. Эта сопряженность философских категорий со смыслами естественного языка, обиходного словоупотребления сохраняется даже на самых поздних этапах античной мысли, например, Платон употребляет слово «система», когда говорит о строительстве (Законы II 702; IX 858Ь), о связности речи (Федр 268d), организме (Послезаконие 981а). Точно так же слово «синтагма», употребляется античными философами для описания структуры человеческих установлений, прежде всего законодательного порядка (см.: Платон. Законы V 747а; Аристотель. Политика 1265b 26; 1271b 2; 1297b 19 и др.), для выражения целостности речи, связности рассуждений и доказательств, вначале укореняемых в бытии и понимаемых онтологически, а позднее сугубо номиналистически и формально-логически.

На первом этапе семантика этого слова, лишь позднее превращающегося в философскую категорию, непосредственно связана с осознанием организованности, упорядоченности как человеческого, так и политического организма, с идеей живого тела — организма. Именно под таким «организмическим» углом зрения рассматриваются и человеческое тело, и полис, и речь, и знание, и все прочие формы человеческих установлений. Можно сказать, что на первом этапе все мыслится номотетически (в античном смысле слова «номос») и телесно-организмически. Этот подход находит свое выражение в том переносе идеи порядка на все бытие, трактуемого как живой космос. Идея организмической упорядоченности становится исходной точкой умозрения и осмысления бытия и знания. Так, Демокрит, принимая из философии общую схему расчленения на элемент (стохейон — буква, атом), комплекс и систему, прилагает ее ко всему бытию и его отдельным формам. Такой способ мысли можно было бы назвать «метафоризацией» когнитивных структур, выработанных в одном культурном контексте и перенесенных на иные структуры. Но следует учесть то, что для античной философии этот способ мысли отнюдь не был метафорическим и аллегорическим; для нее космос — это не метафора организма, это и есть живой организм. Иными словами, усмотреть в таком способе мысли одну лишь метафору и тем более некую аллегорию можно лишь ретроспективно и при весьма номиналистически-рассудочной установке.

На втором этапе происходит антропологизация и психологизация когнитивных структур, укоренение знания в индивидуальном человеческом сознании. Такой поворот к личностному бытию, утверждая автономность личности, ее свободу от всех авторитетов, ее произвол, приводит к отказу от идеи упорядоченности и бытия, и знания. Софисты осуществили такого рода переориентацию в античной мысли, создав атмосферу культа слова, интереса к риторике, к синтаксическим и семантическим структурам речи, к логическим, формальным правилам доказа-тельства, оперирования терминами и т.

На третьем этапе, связанном прежде всего с именами Платона и Аристотеля, знание осознается как автономное образование, как особого рода бытие, обладающее своим собственным статусом и являющимся активной причиной всего сущего, порождающей формой, «моделью-регулятором» (по удачному выражению Лосева) всего бытия. Уяснение надличностного статуса знания сделало возможным и системный подход к его организации, осознание специфических способов организации знания в системы. Именно в школе Платона формируется новый метод построения математики — аксиоматический метод Евклида. Сама идея такой организации знания предполагает не только точные и строгие определения исходных научных понятий, но и ясное различение постулатов и аксиом, построения логической системы геометрии из некоторых принимаемых ПОСЫЛОК в соответствии с правилами вывода (правила формального вывода в центре внимания «Аналитик» Аристотеля). Высочайшее достижение античной математики — аксиоматический метод свидетельствует и о зрелости теоретического знания в Античности, и об эффективности идеи системной организации научного знания.

На этом этапе истории мысли ясно осознается, что духовную жизнь характеризует определенная предметная связь, что единая руководящая идея охватывает обширный материал, устраняет постороннее, сочетает ранее гетерогенные моменты, упорядочивает их в некую цельность, организует их по уровням или степеням. Идея системности знания (прежде всего теоретического знания, которое обладает всеобщностью и необходимостью) позволила выявить, с одной стороны, единство предметности, с которой соотносится научное знание, а с другой стороны, системное единство завершенной теории, идеально замкнутой совокупности истин, определений, аксиом, логических правил. Научное знание предстало уже как своеобразное согласование концептуальных структур, идей («эйдо- сов»), различающихся по своему типу и виду, перекрещивающихся между собой и организуемых по логическим правилам в гомогенное единство истин, законов, норм, объясняющих принципов и др. Осмысление объективно-идеальной структуры знания оказалось возможным на этом этапе не только потому, что человек обратился к самому себе, утратил веру в традиционные авторитеты, увидел в деятельности своего мышления самозаконность и самодостаточность, но и потому, что знание стало предметом рефлексии. Иными словами, произошла не только «идеализация» бытия человека, т. е. определение подлинного бытия как идеального бытия, но и была выявлена специфическая особенность любых когнитивных структур, а именно их рефлексивный характер. Знание — это концептуальная система, обладающая рефлексией, а рефлексия — способ существования знания, в этом заключается одно из важнейших достижений античной философии и, прежде всего Платона и Аристотеля. Системность знания может быть осмыслена лишь при определенной — «эйдетико-ноологической» — концепции знания. Эта концепция предполагает, во-первых, осознание объективности знания, отчленение подлинного, духовно- идеального его бытия от субъективно-человеческих форм его существования, от антропологического и психологического его укоренения; во-вторых, идеализацию человеческого бытия, вынесение за скобки всех чувственных, физических и психических моментов, смену исходной установки, переориентацию умозрения, что и позволило придать этим моментам иной — объективно-идеальный — характер. Помимо этого, идея системности знания основывается, в-третьих, на осознании рефлексивного характера познания. Именно благодаря обращению взора на знание — ноологической установке — может быть выявлена та перво- идея, которая объединяет знание в некоторую целостность. Построение различных по рангу систем знания оказывается вместе с тем углублением рефлексии знания, ибо предполагается не только критика различных вариантов самосознания науки, но и осознание принципов его органики и развития.

Наконец, на четвертом этапе — в эпоху эллинизма — путь систематического и системосозидающего знания становится решающим. Знание понимается как система понятий, отрешенных от бытия, возрастает интерес (в частности, у стоиков) к систематике и формально-логическому упорядочению достигнутого знания. Идеи оказываются просто терминами. Они лишаются того «бытийного» смысла, который они имели еще у Платона; из порождающих структур идеи становятся бескровными, конвенциональными, условными знаками. Систематизация — вот что оказывается идеалом научного и философского знания в эпоху эллинизма и римской культуры. Причем систематизация находит свое воплощение не в построении цельных когнитивных структур, а в собирании различного рода сведений и мнений, в сведении их в компендиумы, в компилировании и эксцерпировании сведений из различных источников. Это по сути дела разло-жение идеи системности знания, карикатура на нее.

Свое восполнение педантичное систематизаторство, убившее системный подход к знанию, нашло в этических «синтагмах» стоиков, эпикурейцев и скептиков, которые в моральных сентенциях и афоризмах, нередко лишенных внутренней связанности и целостности, выразили острое, истерически-экстатическое чув-ство ничтожности человеческого существования (Эпиктет, Марк Аврелий и др.)