1.2 Формы и методы работы нацистского пропагандистского аппарата с многонациональным населением Ставрополья и Кубани

Готовя вторжение на Кавказ, германское командование заблаговременно подготовило специальную программу по национальному вопросу, предназначенную для многонациональных народов этого региона. Ее составной частью были и вопросы ведения в этом регионе пропагандистской работы, исходя из его национальных, исторических и религиозных особенностей.

На Кавказе к началу Велнкой Отечественной войны проживало 48 различных народов или, по терминологии нацистских пропагандистов, «племен». Наиболее развитыми в политическом, социально-экономическом и культурном отношении гитлеровцы считали грузин и армян. Причины такого их лидерства нацисты объясняли «... их древней христианской культурой. И армяне, и грузины приняли новую веру еще в первых столетиях н.э. Христианская вера давала им большую возможность для тесной связи с европейской культурой...» [1]. К христианам относились также осетины, но в связи с их малочисленностью -около 50 тысяч человек - по мнению гитлеровцев, они не играли никакой роли в политическом отношении. Все остальные кавказские народы по классификации, созданной фашистскими идеологами, относились к «магометанам».

На оккупированных немецкой армией летом 1942 г. территориях Ставрополья и Кубани проживало несколько кавказских народов, оказавшихся под пристальным вниманием германского военного командования и его пропагандистских служб. Это были карачаевцы и черкесы, проживавшие в границах своих автономных областей, входивших в состав Ставропольского края. Кроме того, на территориях Карачая и Черкесии жили компактными группами абазины, но-гаи, осетины и другие мусульманские народности. В состав Краснодарского края входила Адыгейская автономная область, где в городах, селах и аулах проживали адыгейцы, шапсуги, бесленеевцы и другие народности в этническом отношении принадлежавшие к адыгам. Они так же, как карачаевцы и черкесы, исповедовали ислам. Кроме указанных народов на Ставрополье и Кубани издавна, с XVIII века, жили армяне, грузины, азербайджанцы, украинцы, евреи и т.д. Таким образом, можно говорить о многонациональном и многоконфессиональном составе населения Северного Кавказа и, в том числе, Ставропольского и Краснодарского краев.

Исходя из проживания на Кавказе 48 народов, немецкие пропагандистские службы и их идеологи делали вывод: «Это означает существование с самого начала 48 различных разногласий». Поэтому данный факт необходимо учитывать в нашей пропагандистской работе, ибо очень трудно добиться единства этих племен» [2].

Специалисты по Кавказу, состоявшие в штатах идеологических ведомств и структур фашистской Германии, тщательно изучили историю, традиции, обычаи, культуру и менталитет местных народов. Для проведения этой сложной работы они использовали все доступные им методы, пути и способы получения необходимой информации. Во-первых, во всех библиотеках Германии были выявлены книги и журналы, в которых содержались сведения о Кавказе. Во-вторых, активно использовалась помощь эмигрантов, уроженцев различных районов Кавказа, которые посвятили гитлеровских идеологов во все тонкости кавказской жизни. В-третьих, тщательно опрашивались все немецкие граждане, побывавшие на Кавказе в качестве туристов, бизнесменов, дипломатов и т.д. В-четвертых, скрупулезно прорабатывались советские периодические издания -газеты и журналы - а также книги и справочники, поступавшие из посольства Германии в Москве. Наконец, оперативную и другую необходимую информацию немецкие пропагандистские службы получали от Абвера и других разведывательных ведомств гитлеровского рейха. Совокупность всех этих материалов позволила фашистским идеологам составить достаточно полное и объективное представление о размещении, численности и хозяйственных занятий кавказских народов. Менее объективной, а в ряде случаев искаженной, примитивной, с оттенками пренебрежения оказалась аналитическая информация, содержавшая сведения о политических настроениях, планах и духовном развитии многонациональных народов данного региона. Даже терминология, использовавшаяся нацистскими пропагандистскими службами при анализе ситуации на

Кавказе, говорит об этом - «племена», «магометане», «татары», «карачаи» и т.д.

Определяя внутренний мир кавказских народов, их психологию и надежды на будущее, нацистские пропагандисты утверждали: «Кавказец хочет, чтобы на него смотрели как на европейца и обращались как с культурным человеком. Он обладает такими качествами, которых никогда не было у русских крестьян. Кавказские народы не знали крепостного права, население всегда было свободным. Тридцатилетняя борьба кавказского героя Шамиля за свободу (он чеченец из Дагестана) хранится в памяти народов Северного Кавказа. Учитывая сепаратистские настроения кавказцев, нужно проводить пропаганду среди них осторожно и умело. Нельзя открыто отдавать предпочтение какому-то одному племени» [3].

Среди самых ярко выраженных черт характера народов Кавказа фашисты выделяли их гордость и обидчивость, а также наивность и доверчивость. Отсюда следовали и конкретные рекомендации по налаживанию с кавказскими горцами доверительных взаимоотношений. Что касается главных задач, которые немецкая армия и оккупационные структуры власти должны были решить на Кавказе в интересах его народов, их следовало довести до горцев и разъяснить им в следующей последовательности:

«1. Что мы боремся против еврейско-русского большевизма

2. Что частная собственность будет восстановлена

3. Цели нашей реформы

4. Что церкви будет дана свобода» [4].

Данный перечень задач интересен тем, что в нем отсутствует ответ на главный вопрос, который националистически настроенные представители горских народов ставили перед германским командованием - о практической возможности и реальных сроках создания независимых горских исламских государств на Кавказе.

В этой связи следует отметить, что до начала оккупации Северного Кавказа в руководстве Третьего рейха так и не было достигнуто единство в подходе к

данной проблеме. Достаточно сказать, что Гитлер категорически отказывался признать за народами Кавказа право на создание такой государственности, пусть даже под жестким контролем Германии. В то же время министр по делам оккупированных восточных территорий Л. Розенберг склонялся к мысли о возможности разрешить горцам образовать несколько небольших по численности населения и территории государств с собственными правительственными структурами. Понятно, что точка зрения Гитлера к лету 1942 г. была поддержана высшим политическим и военным руководством Германии и стала официальной в проведении всех мероприятий на Кавказе. Поэтому ведомство А. Розенберга разрабатывало планы освоения Кавказа и вырабатывало политику сотрудничества с горцами, исходя из неприятия Гитлером права на их государственную самостоятельность.

По состоянию на 27 июня 1942 г. данный тезис в рекомендательном документе канцелярии министра восточных территорий был сфор*мулирован следующим образом: «Ни одна из кавказских народностей не имеет силы, чтобы обеспечить себе самостоятельное существование на продолжительное время. Только защита сильной великой державы может служить предпосылкой для мирной работы и политического спокойствия. Лучше всего это может осуществить великая держава, которая не намерена вмешиваться во внутренние дела отдельных народов, не имеет никаких культурных и религиозных миссий, а наоборот, намерена охранять и поощрять своеобразие отдельных народов» [5].

В канцелярии А. Розенберга к концу июня 1942 г. был подготовлен пакет документов, в которых излагались цели и задачи для Третьего рейха по завоеванию Кавказа и освоению его продовольственных и природно-сырьевых ресурсов. При этом отмечалось, что «интересы Германии заключаются в том, чтобы создать прочные позиции на всем Кавказе и тем самым обеспечить безопасность континентальной Европы, т.е обеспечить себе связь с Ближним Востоком» [6]. Далее следовал вывод, имевший внешнеполитическую направленность и раскрывавший намерения нацистов после овладения СевероКавказским регионом: «Только эта связь с нефтяными источниками может еде-лать Германию и всю Европу независимой от любой коалиции морских держав в будущем» [7].

Главной целью германской политики являлось господство над Кавказом, как в политическом, так и в военном отношении. При этом в пропагандистских целях утверждалось, что такая политика Германии соответствовала интересам самих кавказских народов. Пропаганда нацистов строилась на их стремлении внести раскол в советское общество путем противопоставления одних народов другим, дезавуирования национальной политики советской власти и привлечение горских народов и казачества на свою сторону. «Историческое развитие показало: кавказские племена так разнообразно развились в смысле расы, традиций и религии, что о едином кавказском народе не может быть и речи», - утверждалось в одном из документов ведомства А. Розенберга [8].

В целях проведения действенной и эффективной политической работы среди кавказских народов сотрудники пропагандистского аппарата - специалисты по национальному вопросу - направили в войска специальное указание. В нем подчеркивалось: «Бессмысленно обращаться с пропагандой ко многим племенам сразу. Смешанный добровольческий корпус тогда не будет боеспособным. Нужно сформировать отдельные подразделения грузин, армян, черкесов, кабардинцев и т.д.» [9].

Группа армий «А», развернувшая наступление на Ставрополье и Кубань в конце июля - начале августа 1942 г., получила от пропагандистских служб Третьего рейха целый ряд инструкций, памяток и других материалов, в которых подробно были расписаны методы обращения немецких солдат и офицеров с местным русским и нерусским населением. Так, в одном из приказов немецкого командования говорилось: «1. Уважать собственность горских народов. Изъятия производить только за плату. 2. Все мероприятия, обусловленные войной и касающиеся горцев, следует обосновывать. 3. Уважать честь кавказских женщин» [10].

Во время ожесточенных боев на перевалах Главного Кавказского хребта, которые начались с середины августа 1942 г., советские разведчики захватили секретный приказ командира 44-го армейского корпуса генерала Ангелиса. В нем солдатам и офицерам корпуса давались инструкции о нормах поведения на Кавказе. В этом документе, в частности, отмечалось: «Здесь нужно действовать иначе, чем на Дону. Считаться с тем, что в этих районах добровольные группы горнокавказского населения могут сыграть немалую роль. Восстание горных народов Кавказа, направленное против нас, может иметь тяжелые для нас последствия... Необходимо проработать приказ о запрещении грабежей...» [11].

В другом документе - листовке, где содержалось обращение к черкесам, карачаевцам, адыгейцам и представителям других кавказских народов, с пафосом утверждалось: «Горец! У тебя теперь есть своя власть. Твои права охраняет доблестная германская армия. Люби эту власть, люби германского воина, который, как орел, перелетел снеговые горы, чтобы освободить тебя и твоих братьев. Живи счастливо, хозяин гор! Пусть благословен будет твой труд и твоя сакля» [12].

Наряду с проведением на Кавказе национальной пропагандистской политики, главным объектом которой было горское население региона, с лета 1942 г. изменилось отношение нацистов и к русскому народу. Суть такой трансформации достаточно точно была определена в статье, опубликованной берлинским корреспондентом шведской газеты «Стокгольмстиднинген». В ней, в частности, подчеркивалось: «... В настоящее время немцы сделали все нужные выводы из своего опыта. Немцы поняли, что покорить Россию они могут только вместе с русскими и что никогда они не смогут это сделать против воли русских. В последнее время этот вывод был положен в основу всей немецкой политики по отношению к России. Немецкие власти в оккупированных районах последовательно придерживаются его» [13].

Следовательно, «новый порядок», который захватчики устанавливали на Северном Кавказе, значительно отличался от политики, проводимой на Украине и в Белоруссии - он изначально предусматривался как более мягкий, лояльный по отношению к местному населению. Впрочем, цель оставалась прежней: выкачать отсюда как можно больше ресурсов. Немцы рассматривали эти земли как богатую колонию. Поэтому им было жизненно важно закрепиться на Северном Кавказ с его нефтепромыслами и продовольственными ресурсами и обеспечить себе поддержку местного населения. С другой стороны, как уже отмечалось, гитлеровцы осознавали особенность этого региона как многонационального, и этот факт они хотели обратить себе на пользу. В целом же, нацисты проводили дифференцированную политику по отношению к горцам, к казачеству, к крестьянам и она, как показали недолгие месяцы оккупации, дала, надо признать, довольно неплохие для них результаты.

К сожалению, этому успеху нацистской пропаганды невольно оказали помощь советские идеологические службы. Ведь с лета 1942 г., когда фашисты развернули полномасштабную работу по пропагандистской обработке населения Северного Кавказа, в центральных, а значит и в местных газетах, стала поддерживаться главная роль русского народа среди других народов Советского Союза в многовековой истории России и в годы Великой Отечественной войны. Такая идеологическая установка, конечно, была предложена Сталиным, который воочию увидел и осознал, что к лету 1942 г. страна оказалась в тяжелейшем положении. Ввиду этого, потребовалось незамедлительно обнародовать спасительную идею, которой и была ставка на русский народ и его опыт выходить из кризисных ситуаций и спасать Отечество. Следовательно, другие народы многонационального СССР снова, как и при самодержавии, оказывались на вторых ролях. Для гитлеровской пропаганды это и был очень удобный повод сыграть на антирусских настроениях, вызвать недовольство, в частности, среди легко ранимых и гордых кавказских горцев.

С августа 1942 г., после захвата немецкими войсками большей части территории Ставрополья и Кубани, на оккупированных землях сложились три системы новой власти: военная, полицейская и хозяйственная. Поскольку данный регион входил в сферу подчинения вермахту, гражданская власть здесь создавалась только на местном уровне - городском и районном с последующим ее дроблением на более мелкие управленческие структуры. Все три системы власти имели свой пропагандистский аппарат, работавший в интересах каждой из них и выполнявший специфические задачи по идеологической поддержке всех мероприятий своего руководства.

По мнению Е.Ф. Кринко, в развитии нацистской пропаганды на оккупированной в 1942-1943 гг. территории Кубани, можно выделить три основные направления:

- критику сталинского режима

- апологию действий руководителей Германии

- призыв к сотрудничеству и агитация в поддержку мероприятий «нового порядка» [14].

На наш взгляд, этот перечень не является полным и его можно расширить. Прежде всего, за счет включения в эти направления нацистской пропаганды информирования населения о положении на Восточном фронте, которое с подачи нацистских пропагандистов рисовалось в радужных для вермахта красках. Как правило, и это был один из самых распространенных и серьезно влиявших на настроения и умы мирных жителей аргументов, в такой информации перечислялись разгромленные и частично разбитые советские дивизии и армии с их точной нумерацией. Впечатляли и цифры убитых, раненых и пленных красноармейцев, сбитых советских самолетов, уничтоженных и подбитых танков, разбитых или захваченных орудиях и минометах, приведенные на страницах оккупационной прессы.

Нацистская пропаганда активно использовала в своей работе среди народов Кавказа ошибки и перегибы Советской власти по осуществлению в 20-30-е гг. национальной политики. Накануне Великой Отечественной войны в выступлениях Сталина и других руководителей СССР, в официальных государственных документах и в средствах массовой информации настойчиво проводилась мысль о том, что национальная проблема окончательно и навсегда в Советском Союзе решена. «Изменился в корне облик народов СССР, исчезло в них чувство взаимного недоверия и наладилось, таким образом, настоящее братское сотрудничество народов в системе единого союзного государства», - отмечал И. Сталин [15].

Исходя из этих официальных установок, руководители СССР к началу 40-х гг. фактически свели на нет дальнейшую разработку и претворение в жизнь государственную политику в области межнациональных отношений. Начавшаяся война и особенно оккупация Северного Кавказа немецкой армией показали, что надежда на разрешенность национального вопроса оказалась иллюзией. Поэтому срочно потребовалось, уже в тяжелейших условиях ведения военных действий в 1941-1942 гг., возвращаться к этой проблеме.

Можно даже, на наш взгляд, утверждать об опережающих действиях нацистской пропаганды по идеологическому обеспечению захвата Северного Кавказа и его последующей колонизации. Советские пропагандистские службы, военные и гражданские, вынуждены были вначале занимать оборонительные позиции в этом идеологическом противоборстве, реагировать на формы, методы и направления нацистской пропаганды. Особенно отчетливо такое положение наблюдалось в конце июля - августе 1942 г. Затем, по мере замедления темпов продвижения немецкой группы армий «А» на Кавказе и нарастания сопротивления войск СевероКавказского и Закавказского фронтов успехи немецкой пропагандистской машины стали быстро таять. Этому способствовала также все более и более расширявшаяся политика реквизиций, проводившаяся германским командованием на территориях Ставрополья и Кубани и акты насилия по отношению к мирному населению. Начиная с сентября 1942 г., советская идеология становится более активной, приобретает наступательный характер.

Накануне наступления немецкой армии на Северный Кавказ, 14 мая 1942 г., Гитлер, подчеркивая большое значение средств массовой информации в воздействии их на местное многонациональное население, подчеркивал: «... Если воздушные силы можно назвать военно-оперативным оружием в высшем смысле этого слова, то пресса является духовно-оперативным оружием в высшем смысле этого слова. Иногда нам приходится в течение трех дней одним махом отказываться от политической линии, проводившейся нашими газетами, и поворачивать на 180 градусов. А это возможно лишь в том случае, если весь тот колоссальный инструмент, каким является пресса, полностью находится в наших руках» [16].

Руководствуясь этими высказываниями Гитлера, германское командование заранее под своим жестким контролем готовило кадры и материалы для организации на оккупированной территории Кавказа выпуска различных газет. Для мусульман СССР в Германии печатались пять газет, которые затем ввозились на оккупированную территорию Советского Союза. На Северный Кавказ, в частности, направлялась газета «Газават».

Поэтому, когда в августе 1942 г. Ставрополье и Кубань были заняты немецко-фашистскими захватчиками, оккупационные власти сразу же приступили к изданию здесь газет, журналов, брошюр и других печатных материалов на русском языке. Среди них были газеты: «Ставропольское слово», «Русская правда», «Утро Кавказа», печатавшиеся в Ставрополе, «Кубань» - в Краснодаре, «Майкопская жизнь» - в Майкопе, «Анапский вестник» - в Анапе, «Пятигорская правда» с еженедельным иллюстрированным приложением - в Пятигорске, «Заря» - в Ессентуках, «Прикумская правда» - в Буденновске, «Станичник» - в станице Славянской Краснодарского края и другие. Всего на оккупированной территории Краснодарского края германские власти выпускали 11 газет, а на территории Ставропольского края - 9 [17]. При этом речь идет только о центральных изданиях, а также о газетах, выходивших в крупных городах. Кроме них несколько десятков оккупационных газет выходило в сельских районных центрах. В оккупированном Ставропольском крае печатались на русском языке также и журналы: «Сигнал» и «Современная Германия».

В первые дни после захвата городов Ставрополья и Кубани немецкие оккупационные власти пользовались поддержкой отдельных советских граждан, сотрудников типографий и издательств, которые переходили на сторону противника. Показательным в этом отношении являлся эпизод, произошедший в Пятигорске в первые дни августа 1942 г. Работники редакции городской газеты «Пятигорская правда» при вступлении фашистских войск в город-курорт предложили свои услуги германским властям. Они за короткий срок восстановили городскую типографию и, благодаря этому, уже через несколько дней новая власть выпустила первый номер оккупационной газеты «Пятигорское эхо». В номере за 30 августа 1942 г. газета опубликовала благодарность работникам редакции, которую от имени германского командования адресовали им военный комендант Пятигорска Демидов и бургомистр Орлов.

В пропагандистских целях с ярко выраженной идеологической направленностью на первых страницах газет размещался лозунг-призыв: «Трудящиеся всех стран, объединяйтесь в борьбе против большевизма!». Это была интерпретация в нацистском духе большевистского призыва «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Любопытно, что в оккупационных газетах, выходивших на русском языке, «присутствие» немецких властей было сведено до минимума. Делалось это для того, чтобы продемонстрировать в глазах читателей некую независимость редколлегий от влияния на них оккупантов. К примеру, в газете «Кубань» мелким шрифтом в самом конце одной из страниц на немецком языке было написано: «Mit genehmigung der Feldkommandantur 605» (с разрешения полевой комендатуры 605) [18].

На первых страницах оккупационных газет нередко публиковались пропагандистские передовицы, наполненные пафосом освобождении кавказских народов от власти большевиков. Такого рода материал предварял, как правило, информационные вести с фронта, где, по сообщениям германского командования, вермахт одерживал победы над Красной Армией. Таким образом, читатель получал конкретную информацию, усиленную в пропагандистских целях идеологическим материалом. Приведем в качестве примера текст передовицы под названием «Кавказский свободный орел» из газеты «Ставропольское слово» за 18 октября 1942 г.: «Над вечными снегами вершин Кавказа парят горные орлы... Никто не в силах поставить предел их полету! Вихрь великой бури, пришедший с запада, не разогнал их мощные стаи. Нет! К стаду старых орлов присоединились молодые орлята - сыны раскрепощенных горных народов - карачаевцев, черкесов, абазинцев... Раскинув мощные крылья, орлята стремят свой полет над Свободным Кавказом и всех выше, над белой папахой недоступного Эльбруса, несется западный брат смелой стаи - непобедимый орел Германии, вместе с кавказским свободным орлом, навстречу лучшему будущему».

В Ставрополе оккупационные власти стали издавать газету, которая трижды за время своего недолгого существования меняла название. Вначале это была «Русская правда», затем «Ставропольское слово» и, наконец, «Утро Кавказа». Последнее название оказалось наиболее удачным, точно, по мнению оккупантов, отражающим будущее Кавказа. Кроме того, ввиду роста популярности газеты не только на территории Ставрополья, но и в других регионах Северного Кавказа, новое название более точно выражало намерения немецких властей информировать все многонациональное население Кавказа обо всех политических, военных и социально-экономических новостях. По своей идейно-политической направленности «Утро Кавказа» была типичным изданием, похожей на другие печатные издания оккупационного режима. Газета имела ярко выраженную антисоветскую и антисемитскую направленность. На первой странице, в ее официальной части публиковались различные распоряжения и приказы оккупационных властей, а также сводки о положении на всех фронтах. Что касается неофициальной части, где могли «творить» члены редакционной коллегии, то здесь был представлен самый разнообразный материал. Значительное место на страницах газеты занимали статьи, очерки и заметки, в которых разоблачалась сталинская тоталитарная власть в СССР и ее преступления против собственного народа. Главным редактором газеты «Утро Кавказа» оккупанты назначили бывшего узника ГУЛАГа Б.Н. Ширяева [19]. Разумеется, тот факт, что он был репрессирован в 30-е гг., сыграл решающее значение при выборе главного редактора.

Распространение газет и, следовательно, доведение информации до населения захваченных вермахтом городов и сельских населенных пунктов Ставрополья и Кубани, осуществлялось несколькими путями. Во-первых, бургомистры и старосты получали четкие инструкции на предмет реализации газет среди определенной части жителей. В случае невыполнения данного поручения германские власти взыскивали с них стоимость газет. Более того, оккупанты могли расценить данный факт как срыв проводимых ими политических мероприятий. Во-вторых, газеты распространялись по подписке. Их стоимость при этом не являлась обременительной для населения. Скажем, газета «Кубань», выходившая в оккупированном немцами Краснодаре, в сентябре 1942 г. стоила 1 рубль 50 копеек, а, начиная с февраля 1943 г. - 2 рубля. Газета «Ставропольское слово» в конце октября 1942 г. имела стоимость в 1 рубль. Самая маленькая цена была у ее предшественницы - газеты «Русская правда», которая стоила всего 20 копеек. В-третьих, в местах массового скопления местного населения: на рынках, у кинотеатров, у административных зданий выставлялись газетные витрины. Скажем, с содержанием газеты «Ставропольское слово» в августе-сентябре 1942 г. жители Ставрополя могли ознакомиться на 27 уличных витринах [20].

Серьезное внимание придавали германские власти изданию на оккупированных территориях Ставропольского и Краснодарского краев газет на немецком языке. По мнению A.B. Малышева: «они предназначались не столько для населения захваченных территорий, которое, по большей части, не знало немецкого языка, сколько для германской администрации. Именно через них последняя получала необходимую информацию и соответствующие инструкции по ведению работы среди местного населения» [21]. Другим предназначением немецкой прессы было ее использование в качестве информационного источника для коллаборационистской прессы. Местные оккупационные газеты брали из немецких газет сводки о событиях на советско-германском и других фронтах Второй мировой войны и после перевода их на русский язык публиковали на первых страницах. Довольно частыми были также перепечатки выступлений Гитлера, Геббельса и других руководителей нацистской Германии, которые занимали порой по две-три страницы, как в немецких, так и в местных оккупационных газетах. Весь этот пропагандистский материал по замыслу германских властей должен был усилить степень доверия городского и сельского населения Ставрополья и Кубани к немецкому «новому порядку».

В первые дни и недели существования оккупационного режима германское командование издавало массовыми тиражами листовки, в которых население информировалось о первых намерениях и шагах новой власти. Наряду с этим германское командование через листовки проводило также антипартизанскую пропаганду, обращаясь к населению с призывом не оказывать поддержку советским партизанам. В одной из таких листовок, в частности, говорилось: «Крестьяне и граждане России! Большевистская армия стоит перед развалом. Помимо этого, безответственные вожди прежней русской системы попробовали принудить некоторых граждан в совершенно бессмысленной партизанской борьбе, но почти все эти натравленные большевистским террором поняли бессмысленность их распоряжений и возвратились в свои дома, где радуются своей свободе» [22]. Другим методом проведения оккупантами антипартизанской пропаганды среди населения были поставки в населенные пункты различных товаров. При этом местным жителям внушалась мысль, что германское командование заботится о них, а партизаны, напротив, обирают население. Разоблачая эти методы вражеской пропаганды, советские идеологические службы в качестве примера приводили конкретные факты: «... привезли спички и говорят, партизаны вас грабят, а мы привезли спички и т.д. Политика заигрывания с семьями партизан, давали лошадей, дрова; говорили, пусть ваши мужья вернутся, переход партизан к немцам...» [23].

Когда призывы оказывались тщетными, оккупационные власти переходили к угрозам, запугивая местное население всевозможными карами за поддержку партизан. Так, в воззвании германского командования к жителям села Величаевского Ставропольского края от 26 сентября 1942 г. говорилось: «Партизаны — твои враги. Они грабят твой скот и продовольствие. Партизаны угрожают твоей жизни. Кто партизан приютит, поддержит или, зная про их нахождение, не заявит об этом, будет казнен. Село, поддерживающее партизан, будет спалено, имущество населения - конфисковано, староста - расстрелян...» [24]. Как свидетельствует приведенный текст воззвания, оккупационные власти не останавливались даже перед прямой фальсификацией в достижении своей цели, обвиняя партизан в грабежах местного населения.

В этой связи отметим, что партизаны, действительно, доставляли германскому командованию серьезные трудности. Об этом свидетельствуют высказывания самих немецких солдат и офицеров. «Ваших партизан мы боимся, репрессируем, ненавидим, но все же вынуждены уважать - это настоящие герои, смельчаки», -заявлял обер-ефрейтор 73-й пехотной дивизии К. Клавханна [25]. Поэтому пропагандистские акции германского командования можно понять и трактовать их следует как превентивную меру с надеждой на разложение партизанского движения.

По мере утверждения оккупационного режима надобность в издании листовок падала, и их стали заменять другие приемы и способы информирования местных жителей: воззвания, приказы военных комендантов, бургомистров и старост, распоряжения военных властей, объявления, служебные указания. В оккупированных городах приказы бургомистров и комендантов имели порядковые номера

- от №1 и далее по возрастающей, независимо от содержания документов. Такая практика помогала упростить их подготовку и доведение до сведения местного населения. К примеру, в Ставрополе, который был захвачен нехмцами 3 августа

1942 г., в первом номере оккупационной газеты «Русская правда» вся первая страница была заполнена приказами коменданта и бургомистра. Л в Пятигорске приказ №29, подписанный бургомистром города Орловым 4 сентября 1942 г., был направлен на изъятие у колхозов и у частных владельцев молока и молочной продукции. За невыполнение этого распоряжения виновным грозил штраф до 300 рублей [26]. Все приказы обязательно публиковались в местной оккупационной прессе, а также в виде объявлений вывешивались на специальных стендах.

Массовыми тиражами выходили в свет брошюры с броскими и понятными для каждого читателя названиями. Например: «Гитлер - освободитель», «Каторжный социализм», «Что будет после?» и т.д. Столь же большим количеством оккупационными властями печатались портреты Гитлера. Они бесплатно раздавались населению и вывешивались во всех людных местах.

О таких фактах, к примеру, сообщала своему руководству разведывательная оперативная группа Управления НКВД по Краснодарскому краю, вернувшаяся в начале сентября 1942 г. из оккупированного фашистами Краснодара. В донесении этой группы было указано: «На улицах развешены портреты Гитлера и плакаты, изображающие русского крестьянина со снопом и надписью: «Фюрер дал мне землю»[27].

В пропаганде своих политических и военных целей среди населения оккупационные власти, действительно, радиопередачам уделяли большое внимание. Еще до начала наступления на Северный Кавказ, в мае 1942 г., верховное командование германской армии направило в войска вермахта специальную на этот счет инструкцию «Организация слушания радиопередач в оккупированных восточных областях». Она, в частности, гласила: «Немецкие войска, участвующие в военных операциях на Востоке, а также находящиеся в тыловых оккупированных районах, могут себе представить, как важен для дальнейшего ведения войны максимальный охват населения политической пропагандой. Вся находящаяся в распоряжении частей аппаратура, в те часы, когда она не используется для служебных целей, должна применяться для агитации населения» [30]. Захватив территории Ставрополья и Кубани, оккупанты организовали в их городах и крупных сельских населенных пунктах либо систематическое, постоянное, либо эпизодическое радиовещание. Скажем, в Ставрополе уже через две недели после оккупации города, немцы восстановили разрушенный отступавшими советскими войсками городской радиоузел, который приступил к вещанию. Оно велось ежедневно с 7.30 утра и до 21 часа. Подключение радиоточек в домах и квартирах ставропольчан оплачивалось абонентской платой, которая составляла восемь рублей в месяц [31]. По свидетельству Г. Беликова в Ставрополе «вновь заговорило радио, передававшее сводки гитлеровцев о победах германского оружия, приказы и распоряжения комендатуры и городской управы. Остальное время отдавалось геббельсовским пропагандистам, немецкой бравурной и русской классической музыке» [32]. По сообщениям советских разведчиков, которые органами НКВД Ставропольского края забрасывались в немецкий тыл, оккупационными властями «по радио к русским фронтовикам и, в особенности, к казачеству немцами передается воззвание о том, чтобы они сдавались в плен, так как немцы уже завоевали весь Кавказ» [33].

Серьезное значение в планах воздействия на население оккупированных территорий Советского Союза придавалось немецкой пропагандистской машиной кино. В захваченных городах и сельских населенных пунктах Ставрополья и Кубани захватчики возродили киносеть, прекратившую на время свою деятельность после отступления Красной Армии. Кинотеатры, работавшие в период оккупации, можно разделить на две категории. Во-первых, демонстрировавшие только немецкие фильмы и военную германскую кинохронику. Их посещали главным образом немецкие военнослужащие и чиновники. Хотя, по специальным пропускам и талонам в такие кинотеатры могли ходить и местные жители. Так, в Ставрополе кинотеатр «Солдатское кино» (до оккупации - «Гигант») посещал 16-летний А.К. Говелко, работавший переводчиком в одном из немецких разведывательных учреждений. По его словам «перед сеансом каждый имел право сесть за один из многочисленных столиков, где ему подавали вино и пиво с закусками, кофе со сладостями, сигары или сигареты, а также свежие немецкие газеты...» [34]. На городских жителей, получивших возможность хотя бы один раз посетить этот кинотеатр такая обстановка, конечно, производила сильное впечатление. И это тоже был один из действенных приемов немецкой пропаганды, демонстрировавшей ставропольскому обывателю частичку немецкого образа жизни.

В Пятигорске оккупационная власть не только восстановила деятельность ранее существовавших кинотеатров, но и открыла новый под названием «Европа». Его появление было реализацией инициативы отдела пропаганды «Кавказ», входившего в структуру оккупационной администрации по управлению завоеванными землями Северного Кавказа. В кинотеатре «Европа» демонстрировались только немецкие фильмы, в том числе самые новые. Чиновники пропагандистского отдела позаботились и о местном населении, снабдив все фильмы надписями-переводами на русском языке [35]. В Краснодаре оккупанты возобновили работу четырех кинотеатров, из которых один обслуживал исключительно немцев. Несколько кинотеатров приступили к работе и в других городах и станицах Кубани.

В период оккупации Ставрополья и Кубани немецкими войсками столь же активно как кино пропагандистские службы германской администрации развивали и театральное искусство. Репертуар театров подвергся соответствующему пересмотру и утверждению оккупационными властями. Спектакли советских авторов исключались из репертуара, а произведения дореволюционных русских писателей и драматургов стали составлять его основную часть. К примеру, в Ставрополе в здании Дома художественного воспитания детей оставшаяся в городе группа артистов ставили спектакли А. Островского «Без вины виноватые» и Деваля «Преступница» [36]. Наряду с этим, в репертуар включались спектакли немецких и других зарубежных авторов. Характерной чертой культурной жизни оккупированных городов стало также открытие новых театров и ансамблей, которые возвращали зрителя к уже забытым традициям дореволюционного искусства. В Краснодаре в ноябре 1942 г. при содействии германского командования возрожден был хор кубанских казаков. Собственно, это был целый ансамбль, в состав которого входил хор из 30 человек, оркестр — из 25 человек и балет из 12 человек. Газетная заметка, опубликованная по этому случаю в местной оккупационной газете, давала идеологическую подоплеку создания казачьего хора: «Любимые песни кубанских казаков и вольные пляски при Советах были в загоне. На исполнение песен нужно было получить разрешение в «Лито». Сейчас на Кубани возрождаются старые казачьи традиции...» [37].

Между тем, многочисленные факты свидетельствовали об определенных успехах нацистской пропаганды в ее влиянии на часть населения оккупированных вермахтом территорий Ставрополья и Кубани. Причем, не только на тех местных жителей, которые были обижены на Советскую власть с довоенного времени - казаков, бывших кулаков и репрессированных граждан, но и на рядовых колхозников и горожан. Так, 30 августа 1942 г. партизанские разведчики сумели скрытно проникнуть в оккупированную немцами кубанскую станицу Смоленскую. Согласно их сообщению, «... в станице распущены слухи, что армия Буденного и сам Буденный сдались в Горячем Ключе, Москва сдалась, и Сталин выехал в Америку. Гражданка Л-ко предлагала разведчикам сдаться фашистам ввиду ихнего хорошего обращения...» [38].

Для привлечения интереса городских и сельских жителей, в первую очередь, молодежи, к жизни немецкого народа пропагандистские службы оккупационного режима выпускали и широко рекламировали листовки и плакаты: «Как живут женщины в Германии», «Гитлер - освободитель», «Как живет немецкий рабочий», «Русский народ - равноправный член семьи свободных народов новой Европы» и другие. Эти пропагандистские материалы должны были сыграть важную роль при подготовке и проведении кампаний по вывозу советских людей на работы в Германию. Следует отметить, что в первые месяцы оккупации германское командование делало ставку на привлечение добровольцев, желавших выехать на территорию Третьего рейха в поисках лучшей доли, а иногда и просто ради любопытства. И такие люди, действительно находились. Так, Р.Ф. Деныцикова, бывшая ставропольчанка, вспоминала: «Жили мы на Ташле (один из районов города Ставрополя - Д.Н.) в бараке, жили бедно, так как отца репрессировали. И когда немецкие власти предложили молодежи города поехать на 6 месяцев на работы в Германию, я загорелась поездкой. Так захотелось увидеть мир, тем более, что никто и предположить не мог, что наши вернутся» [39].

Немецкие власти и городская управа Ставрополя отъезд эшелона из 26 вагонов, в которых находилось около 1000 юношей и девушек, сопроводили целым комплексом торжественных пропагандистских мероприятий. Здесь были и немецкий духовой оркестр, и митинг, и цветы, и песни. В отличие от большинства советских граждан, насильно угнанных в Германию и испытавших там унижения, голод и даже смерть, судьба Р.Ф. Деныциковой сложилась на чужбине удачно. Немаловажную роль здесь сыграл тот факт, что к таким добровольцам немцы относились лояльно. По ее словам: «Работали по семь часов, а в субботу и воскресенье ходили с немками в кино и на прогулки. Питались хорошо, и никто нас никогда не обижал» [40].

Немецкие пропагандистские службы использовали затем такие случаи в своих интересах. Они организовывали переписку между выехавшими в Германию жителями Ставрополья с их родственниками, остававшимися в оккупированных городах и станицах края. Приходившие из Третьего рейха письма предварительно просматривались сотрудниками цензурных органов. Поэтому они содержали только сведения, в которых красочно расписывалась богатая и веселая жизнь наших соотечественников, выехавших в Германию. Тексты этих писем нередко публиковались в оккупационной прессе, чтобы убедить сомневающихся в необходимости скорейшего выезда в Германию.

Однако больше с территории Ставрополья вывезти в Германию местных жителей оккупационным властям так и не удалось. Первый эшелон, ушедший туда в канун нового - 1943 года - так и остался последним. Поэтому по официальным данным краевых властей фашисты «... угнали в рабство 990 человек» [41]. Л это и есть та самая цифра, которая характеризует число людей, уехавших первым эшелоном. Хотя, вопреки официально утвердившейся в советской историографии точке зрения, значительную их часть составляли добровольцы.

В целом же, неудачная для оккупационных властей кампания по вывозу населения Ставрополья в Германию, объясняется, на наш взгляд, тремя главными причинами. Во-первых, кратковременным пребыванием захватчиков на ставропольской земле, во-вторых, сохранившимся недоверием населения к политике гитлеровских захватчиков. В-третьих, опасениями ехать в страну, с которой Советский Союз вел кровопролитную войну, т.е. в данном случае имели место политические и нравственные соображения. Нельзя забывать также и о том, что командование Красной Армии на Северном Кавказе, а также партийные организации и партизанские формирования проводили активную контрпропагандистскую работу по разъяснению населению, проживавшему на оккупированных территориях, лицемерной политики нацистов.

Совсем по-другому выглядела ситуация на Кубани. Здесь боевые действия шли до октября 1943 г. Германское командование понимало, что ему придется выводить свои войска с территории Краснодарского края, окончательно признав, тем самым, провал своей политики на Кавказе. Поэтому фашисты теперь особенно не церемонились с мнением населения и угоняли в Германию жителей Кубани насильственными мерами, исходя только из своих интересов. Ввиду этого, в течение почти 10 месяцев 1943 г. оккупанты угнали с территории Кубани в Третий рейх намного больше советских граждан, чем со Ставрополья - более 34 тысяч человек [42].

Военная оккупация Кавказа, в том числе Ставрополья и Кубани, предусматривалась на длительный срок. Гитлеровцы, как уже было отмечено, планировали превратить этот регион в один из рейхскомиссариатов. Одной из его главных задач которого являлось территориальное разделение земель, главным образом, по национальному признаку. Вся территория Кавказа делилась на пять больших и две малые окружные управы. Они были созданы по национальному и географическому признакам, что еще больше должно было разобщить население. А. Розенберг, (имперский министр по делам оккупированных восточных областей) отмечал, что «разграничение кавказских племен и народностей между собой облегчило бы немецкому командованию господство над ними» [43].

Подобная идея была изложена в докладной записке «Русский вопрос» Р. Рид-ля, который утверждал, что «военным путем Россию не победить, взорвать ее можно только путем расчленения на национальные составные части с присоединением их к новой Европе» [44]. Оккупанты предпринимали попытки натравливать различные национальности друг на друга: «великая политическая цель войны против Советского Союза состоит в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их» [45]. Нацисты понимали, что такую многонациональную страну как Россия, можно победить только в том случае, если посеять раздор среди ее народов.

Для осуществления пропагандистско-подрывной деятельности и усиления психологического воздействия на население Кавказа верховное главнокомандование вермахта создало специальную дивизию «Бранденбург - 800», которая находилась в личном подчинении начальника Абвера адмирала Канариса. Личный состав дивизии хорошо знал обычаи, традиции кавказских народов. Одной из основных задач дивизии было моральное разложение населения Кавказа путем агитации и пропаганды среди национальных меньшинств, организация мятежей, диверсий и террора в тылу советских войск.

Для организации агитационной деятельности в лагерях для бойцов и командиров Красной Армии при штабе «К» был создан специальный орган «Ди-енетштелле Ц», действовавший в тесном контакте с министерством по делам оккупированных восточных областей [46]. Фашистский пропагандистский аппарат действовал весьма активно.

Важно отметить, что национальная политика, осуществлявшаяся сталинским тоталитарным режимом в 20-30-е гг. на Северном Кавказе, имела немало ошибок и перегибов. Здесь накануне нападения фашистских войск на Советский Союз права граждан СССР, исповедовавших ислам, как и других религиозных конфессий, были нарушены. Такая сталинская национальная политика нанесла значительный урон народам Кавказа, подорвала ранее существовавшие здесь вековые устои, и традиции духовного и материального производства.

Но политика притеснения большевиками национальных меньшинств зачастую способствовала усилению религиозности советских мусульман. Так, в одном из документов рейха говорилось следующее: «На Кавказе, как нигде в другом месте России, адаты, мусульманские законы и шариат еще крепко держат в руках большую часть горского населения в повиновении... Горцы по натуре очень наивны и легкомысленны. Нам нужно хорошо вооружить местных бандитов, передать им важные объекты до прихода германских войск, которые они сохранят для нас» [47]. Вот почему Гитлер уделял серьезное внимание вопросам политики по отношению к мусульманским народам СССР и особенно народам Северного Кавказа, а германское командование учитывало в своих планах как национальный, так и религиозный факторы.

Мусульманскую веру среди горцев возрождали также как и христианство у славян. Всюду открывались мечети. Одна из них была в городе Кисловодске [48]. Штаб группы армий «Л», проводя так называемый «кавказский эксперимент», обещал населению свободу, благосостояние, восстановление единоличного хозяйства, самоопределение для каждого народа. Оккупационная пресса была переполнена примерами жестокого обращения с населением со стороны НКВД и уничтожения горских народов, казаков, раскулаченных во время сталинского режима. Нацистская печать повсюду подчеркивала, что «с кавказскими народами у Гитлера особая дружба. Он прислал свои войска с единственной целыо — освободить кавказцев от еврейско-большевистского ига» [49].

Подчеркивалось уважительное отношение немцев к религии и обычаям местных народов. Гитлер был провозглашен «великим имамом» Кавказа. Чтобы убедить мусульманских служителей культа в «любви» к исламу, командующий 1-й танковой армией генерал Макензен принял мусульманство и посещал мечеть [50]. Поощрялось отправление культовых обрядов, с большим торжеством отмечались мусульманские праздники. Разрешалось также ношение национальной одежды и даже легкого огнестрельного оружия.

Наряду с поддержкой ислама немецкие оккупационные власти на Кавказе демонстрировали также свою заинтересованность в восстановлении попранных большевиками прав православного русского населения. Следует отметить, что в религиозном вопросе захватчики имели, пожалуй, наибольшие шансы достигнуть намеченных целей. Атеистическая политика, ставшая официальным курсом советского правительства в 20-30-е гг., нанесла русской православной церкви, так же, как и исламу, огромный морально-психологический и материальный ущерб. Между тем, как показала история Великой Отечественной войны, большевистская антирелигиозная кампания, проводившаяся в течение почти 25 лет, так и не достигла своих целей. С началом войны в стране произошел мощный всплеск религиозной жизни, вызванный тяжелейшим положением, в котором оказалось все население Советского Союза. В религии люди находили, как и в течение многих веков, спасение от всех тягот и бедствий. Поэтому действия немецких оккупантов, сразу же приступивших к возрождению на Ставрополье и Кубани религиозного сознания местного населения, встретили с его стороны благожелательный отклик.

Нацистская пропаганда в области религии проводилась гитлеровцами по нескольким направлениям. Прежде всего, германское командование известило все население оккупированных вермахтом территорий о восстановлении свободы вероисповедания. Сделано это было через средства массовой информации, через специальные объявления, которые вывешивались в городах и сельских населенных пунктах, на митингах и собраниях, организованных представителями оккупационной администрации. В газетах, которые стали выходить в захваченных вермахтом городах Ставрополья и Кубани, постоянно публиковались также материалы, рассказывавшие о восстановлении церквей, храмов и соборов.

Для пропаганды религиозных канонов оккупационные власти Краснодара организовали в октябре 1942 г. типографское издание специального церковного листка. Под названием «Церковная жизнь» он выходил в свет еженедельно по воскресеньям. Листок состоял из трех частей:

«1. Отражение событий празднеств и вообще выдающихся дат в соответствии с

календарем церковного года;

2. Статьи теоретического популярно-богословского содержания;

3. Статьи церковно-исторического содержания» [51].

Все верующие граждане города Краснодара приглашались для участия в издании «Церковной жизни». Редакция газеты «Кубань» призывала их предоставить материалы для публикации в листке.

На Северном Кавказе оккупанты проводили особую «осторожную» политику. Им необходимо было заверить все народы Ставрополья и Кубани в том, что им будут предоставлены неограниченные права и свободы. В материалах канцелярии Л. Розенберга по вопросам политики в оккупированных районах Кавказа находим заявление: «Необходимо завоевать симпатии кавказских племен, что означает получить от них все, что желаем дополнительный источник питания, возможность широкого использования богатств страны, в частности, нефти. Решение этой задачи возможно только тогда, когда мы предоставим им полную политическую самостоятельность» [52]. Развернулась активная деятельность по вербовке военнопленных из числа кавказских народов, привлечение эмигрантов кавказских национальностей для создания марионеточных режимов. И часть горцев, решив, что коалиция с немцами может быть им полезной, включилась в деятельность по созданию в северокавказских автономиях националистических комитетов, чему во многом способствовали обещания гитлеровцев ликвидировать колхозы и открыть мечети. Поддержку от немцев получал Центральный мусульманский комитет.

В Черкесии из добровольцев был создан «батальон смерти» во имя спасения Черкесии. В его формировании активную роль играл Мавлюд Дышеков. Эти добровольцы пополнили созданный еще на территории Германии из числа кавказских эмигрантов батальон «Бергманн» (Горец), под командованием Оберлендера. Батальон должен был выполнять полицейские обязанности в поддержании «нового порядка» и бороться с партизанами. В августе 1942 года «Бергманн» в составе 1200 человек прибыл на Кавказ. Оберлендер был большим специалистом по уничтожению мирных граждан на оккупированной территории [53].

Таким образом, на фоне того, что большинство народов Северного Кавказа встало на защиту Советского Союза, были среди них и такие, кто организовывал вооруженные выступления против советской власти с целыо ее свержения и достижения своих политических целей с помощью немецко-фашистских войск. После изгнания фашистов отдельные факты сотрудничества местных жителей с оккупантами, были использованы И. Сталиным для депортации части кавказских народов в восточные районы страны.

Немецкая оккупация на Северном Кавказе и в других мусульманских регионах СССР сопровождалась не одной лишь пропагандой. Уничтожались тысячи советских людей. Но, в первую очередь, репрессивные меры были направлены против немусульманского населения. А это, согласно планам фашистского пропагандистского аппарата, должно было привести к межнациональным распрям на территориях.

Нацисты широко использовали в своей политике принцип «разделяй и властвуй». Планировалось еще более мелкое деление национальных районов Кавказа, направленное на разобщение даже родственных народов. Несмотря на всю «лояльность» по отношению к населению Кавказа, истинные намерения по отношению к нему нацистами не афишировались, но были четко определены. Согласно расовой теории горские народы не принадлежали к «чистой расе», поэтому не имели права на существование. Гитлер считал их неспособными к управлению и, поэтому, подлежащими порабощению и уничтожению.

В национальной политике немцев на оккупированных территориях Северного Кавказа необходимо выделить два аспекта: внешний, который широко выставлялся напоказ, и глубоко скрытый, внутренний, известный только немецкому командованию. Политика в отношении народов Северного Кавказа была досконально продуманной, в ней были учтены все просчеты советского правительства в области национальной политики, что помогло оккупантам найти широкий отклик среди местного населения. Немцы обещали провести ряд изменений в жизни народов, дать им автономию, национальную свободу, ликвидировав колхозы и восстановить право собственности и право свободного труда, свободу вероисповедания.

Все еще малоисследованной остается тема взаимоотношений оккупантов с кубанским и терским казачеством. Разными способами гитлеровцам удалось привлечь на свою сторону часть казаков и направить их на подавление партизанского движения. Нацисты всячески подчеркивали, что они оказывают казакам и всем народам Северного Кавказа глубокое доверие, позволяя вступать добровольцами в ряды германской армии. Первые казачьи части в составе вермахта появились осенью 1941 г. Сначала их главным назначением была охранная служба в тыловых районах действующей армии и борьба с партизанами, в то время как использование их на фронте носило пока случайный характер. Ситуация сразу изменилась летом 1942 г., когда германские войска вступили на территории Дона, Кубани и Терека. За счет притока в казачьи части добровольцев из числа населения оккупированных районов их численность стала возрастать.

Казачеству обещали возврат прежних вольностей, вплоть до некоторой автономии отдельных войск. Отражение этой политики можно найти в оккупационной прессе. В газетах освещалась история казачества, много внимания уделялось памятным датам в его истории, рассказывалось о жизни Берлинской общеказачьей станицы. Возрождались в памяти казачества страдания переселения, насильственная коллективизация, голод 1932-1933 гг. и многое другое. Немецкие газеты призывали: «Казаки! Уходите от красных, идите к нам в вольные казачьи полки, будем вместе биться с жидо-болыневизмом. Мы зовем вас к счастливой, свободной жизни. Кто будет с нами, тот будет жить, кто останется с жидами, тот с ними и погибнет от немецких танков и казачьих шашек» [54]. Наиболее пострадавшая от советской власти часть казачества откликнулась на призывы оккупантов. Из казаков станиц Горячеводской, Ессентукской, Кисло-водской, Бургустанской, Бекешевской и Суворовской был сформирован 1-й Волжский казачий полк. Его личному составу было разрешено носить терскую форму [55].

Газета «Ставропольское слово» поместила заметку о казаке из станицы Горячеводской К. Кравченко, который вступил добровольцем в ряды казачьих частей германской армии. Он командовал казачьей сотней и за подвиги в боях с Красной Армией был награжден германским орденом «За храбрость» и нагрудным знаком за ранение. В своих призывах вступать в армию Гитлера, К. Кравченко говорил о том, что всем казакам, поддержавшим «новый порядок», германское правительство гарантирует уничтожение колхозов и полное восстановление казаков во всех правах на хозяйство и земельные наделы [56]. Возрождая традиции казачьих станиц, гитлеровцы позволяли казакам выбирать своих атаманов, которые должны были подчиняться не «кругу», как ранее, а непосредственно германскому командованию. Как правило, атаманов и старост в казачьих станицах выбирали из людей, сотрудничавших с оккупационными властями. Они и являлись проводниками политики фашистов.

Быстрое наступление Красной Армии вынудило немцев начать спешное отступление. 3 января 1943 года был опубликован немецкий приказ о начале эвакуации с территории Терека и Кубани всех казаков и горцев, желающих уйти с немцами. Часть казаков начала готовиться к эвакуации. Генерал фон Клейст отдал распоряжение германским местным и полевым комендатурам оказывать всякого рода помощь казачьим беженцам.

Организованные на Дону казачьи полки в январе-феврале 1943 г. участвовали в тяжелых боях против наступающих советских войск на Северном Донце, под Батайском, Новочеркасском. Они стойко отражали натиск превосходящего противника и понесли тяжелые потери, а некоторые из казачьих частей были уничтожены целиком. Кроме того, целые казачьи дивизии входили в состав войск СС. При этом «германские казачки» сражались чаще упорнее, чем сами немцы.

Однако и среди кавказских национальностей и среди казаков не было тотального перехода на сторону оккупантов. Напротив, они активно участвовали в партизанском движении и внесли свой вклад в победу над фашизмом. Многие из представителей этих народностей пострадали от захватчиков.

Итак, если в течение первого года Великой Отечественной войны специалисты нацистского пропагандистского аппарата готовили идеологические программы для кавказских народов, то с конца июля 1942 г. началась реализация главных положений этих документов. Вступив на территорию Северного Кавказа, в том числе на Ставрополье и Кубань, германские оккупационные власти сделали ставку на горские народы, в которых нацисты видели потенциальных союзников.

При этом главными аргументами, в силу которых горцы могли перейти на сторону Германии, были, по мнению гитлеровских пропагандистов, обиды на Советскую власть за притеснения ислама и желание кавказских народов обрести независимость от Москвы. Кавказские народы противопоставлялись русскому народу, который в нацистской пропаганде объявлялся главным врагом горцев. С целыо реализации своих захватнических планов нацистская пропаганда обещала карачаевцам, черкесам, адыгейцам, шапсугам и другим местным народам создать для них независимые государства. Однако внимательное изучение пропагандистских материалов оккупантов показывает, что на самом деле гитлеровцы опасались восстания горцев против оккупационных властей и поэтому готовы были давать им любые обещания.

Следует признать, что нацистская пропаганда добилась на захваченных территориях Ставрополья и Кубани в 1942-1943 гг. серьезных успехов. В этом регионе Советского Союза в годы Великой Отечественной войны коллаборационизм приобрел довольно широкое распространение. Отчасти этому успеху германских пропагандистских служб и оккупационных органов власти способствовала непродуманная, репрессивная политика сталинского режима, проводившаяся здесь в 20-30-е гг. Ошибки и перегибы советского государства, имевшие место при проведении коллективизации в сельском хозяйстве Ставрополья и Кубани, антирелигиозная политика большевиков, расказачивание - все это теперь, с началом оккупации региона, умело использовали в своих целях немецко-фашистские захватчики.

В период оккупации Ставрополья и Кубани пропагандистский аппарат захватчиков с целыо идеологического воздействия на местное население использовал различные формы, методы и приемы своей работы. Одно из ключевых мест занимала в ней периодическая печать и другие печатные материалы германской власти. Коллаборационистские газеты, полностью находившиеся под влиянием оккупационного режима, пропагандировали на своих страницах преимущества фашистского «нового порядка». Испытывая острый дефицит объективной информации, население, находившиеся в захваченных городах и сельских населенных пунктах Ставрополья и Кубани, подвергалось массированному пропагандистскому воздействию нацистских идеологических служб.

Значительная часть местных жителей в таких условиях поддалась на провокационные действия оккупационного режима, потеряв веру в возможность победы над сильным врагом. Другая же часть населения, испытывая неприязнь к советской власти, не только с воодушевлением встретила немецких захватчиков, но и с готовностью перешла на их сторону. Именно они стали оказывать пропагандистским структурам оккупационного режима всестороннюю помощь. Именно из них набирались кадры для пополнения его различных пропагандистских служб.

В целом же следует подчеркнуть, что эффективность пропагандистского воздействия нацистских идеологических структур на население Ставрополья и Кубани в начальный период оккупации их территорий оказалась более высокой, чем противостоящая им советская большевистская пропаганда. Победы Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге изменили, однако, расстановку сил в этом противостоянии двух враждебных идеологий и их пропагандистских структур. Поражения вермахта означали одновременно и крах нацистской пропаганды на Ставрополье и Кубани, который стал очевидным фактом с начала 1943 г.