3.5. На пути к гомо креатору

Феномен человека в нынешнее время невозможно понять вне осмысления того фундаментального факта, что в центре внимания находится именно индивид, а не класс или социальный слой. Ведь теоретически во главу угла во всем мире ставится человек, иное дело, что не везде это осуществляется на практике. Во всяком случае, в западном обществе наблюдается тенденция к удовлетворению потребностей отдельного индивида, соответствующих его способностям. В рамках западного общества возник так называемый “гипериндивидуализм” человек оторван от общины, предоставлен сам себе, взаимодействует с себе подобными (речь идет об атомизированном западном социуме, который подвергался критическому осмыслению представителями русской религиозной философии, в частности В. Соловьевым). Индивидуальная автономия западной цивилизации своим существованием обязана игре автономных рыночных сил, ибо потребности предпринимателя с необходимостью превратились в права личности, и наоборот. Это освобождение индивида от коллективной солидарности Маркс назвал “отчуждением”, Дюркгейм - “аномией”. Это освобождение компенсируется ростом значимости юридических санкций, становлением “договорного общества”.

Можно сказать, что гипериндивидуализм и “договорное общество” являются результатом развития индустриального капитализма. Однако их связь с последним отнюдь не является простой, более того, по мнению Д. Белла, она представляет собой “культурное противоречие” [60]. Это значит, что западный капитализм основан на индивидуальном предпринимательстве, чьим мотором служат инновации и мобильность, невозможные без свободы от коллективных пут. Одновременно само предпринимательство не может развиваться без фундаментального свода законов, регулирующих права и обязательства автономно действующих индивидов. Следовательно, система правовых норм является той же самой коллективной структурой, только существующей в иной форме и кодифицированной в законах. Функционирование этих противоположностей, по идее, должно было разрушить западную цивилизацию, чего в реальности не произошло. Именно это позволяет П. Бергеру сформулировать следующую мысль: “Эмпирическая реальность... такова, что в западных обществах действительно существуют довольно мощные компенсирующие силы. Индивидуальная автономия исторически всегда держалась на тонком балансе между свободой и ответственностью, между освобождением от общинных пут и безопасностью в рамках коллектива. И это балансирование является не случайным актом, а законодательно закрепленной реальностью” [61]. Этими мощными компенсирующими силами в обществе “холодных” договорных отношений выступают традиционные социальные институты: семья, религия и объединения индивидов. Именно обыкновенная семья, которая во всех западных странах узаконена при помощи религиозных ценностей. Ведь в либеральной мысли при оценке социальных институтов исходят “из свободы индивида или, быть может, семьи как из своей конечной цели” [62].

Ценности семьи и религии входят в ткань буржуазной культуры и благодаря добровольным объединениям выполняют уравновешивающую, посредническую функцию. Все это дает возможность индивиду обозначить зону свободы и обеспечить социальную базу для своей деятельности в сфере предпринимательства [63], характеризующейся неопределенностью. В связи с этим П. Бергер делает следующее заключение: “Предположение: капитализм нуждается в общественных институтах, которые уравновешивают обезличенные аспекты индивидуальной автономии и общинную солидарность. Среди этих институтов наиболее важными являются семья и религия” [64].Таким образом, все, что угрожает буржуазной семье и религиозным ценностям, подрывает социальную среду индустриального капитализма (без нацеленной на предпринимательство личности он не сможет функционировать). Одновременно западная рыночная экономика служит основой для наибольшего развития личных свобод и эффективного выполнения своих функций семьей и религией.

В целом оказывается, что свобода и “отчуждение” человека в рамках западной цивилизации представляют собой ее две стороны. “Свобода личности, которую взлелеял капитализм на Западе, - пишет П. Бергер, — должна быть “встроена” в структуру общества, иначе она сама себя ликвидирует или через анархию гипериндивидуализма, или ясе с помощью целого набора еще более сдерживающих правовых норм” [65]. В аспекте нашей монографии существенным является то, что эта “встроенность” индивида в структуру общества означает фактически неразрывность индивидуализма и коллективизма, только на другом уровне. Фундаментальным моментом в процессе перехода от доминирования государства к главенству человека служит приватизация. Последняя вызвана целым рядом причин:

- во-первых, государственные компании умудряются из года в год терпеть убытки;

- во-вторых, большинству правительств понадобилась наличность и, продавая государственные предприятия, они получают доходы с продажи акции и налоги с приватизированных компаний;

- в-третьих, правительство не субсидирует убыточные частные компании.

В более широком плане сдвиг приоритета во взаимоотношениях человека и государства в сторону индивида означает следующее:

- от государственного жилья к частному его владению;

- от государственного медицинского обслуживания к частным программам;

- от государственного регулирования к рыночным механизмам;

- от государственного обеспечения к обеспечению занятости;

- от коллективизма к индивидуализму;

- от государственной монополии к конкуренции;

- от государственных компаний к частным;

- от государственных компаний к собственности трудовых коллективов;

- от государственных программ социального страхования к системе частного страхования и инвестиций;

- от роста налогов к их снижению.

Такого рода программа означает осмысление государством ответственности общества перед своими гражданами необходимости разработки новой модели целостной системы взаимодействия человека и государства, которая “придет на смену государству всеобщего благосостояния” и время на создание которой “продлится до конца нынешнего столетия” [66].

В этом плане заслуживают внимания перспективы развития скандинавской модели государства всеобщего благосостояния, оказавшейся, по мнению известного норвежского политолога С. Кюнле “наиболее притягательной среди современных государств” [67]. Несмотря на достигнутые им определенные успехи, оно нуждается в обновлении. Дело в том, что “преимущества, даваемые этим государством, не удовлетворили основополагающих человеческих потребностей” [68]. Оно смогла удовлетворить основную потребность в социальной и экономической защищенности человека, в определенной мере улучшило и выровняло структуру возможностей в обществе. Однако до сих пор не разрешен целый ряд проблем (наркомания, молодежная преступность, разводы и др.), что требует его совершенствования.

Дальнейшие перспективы развития государства всеобщего благоденствия связаны с движением к “сегментарному” обществу, а именно: наряду с двумя секторами смешанной экономики появляется “третий” сектор - совокупность добровольных организаций, стимулирующих активности общества, поддерживающих и транслирующих традиции, нормы и ценности этнической культуры, способствующих плодотворному сотрудничеству с государственными органами социального обеспечения и развивающих демократию. Очевидно, что этот сектор имеет условия для функционирования на нынешнем этапе, что добровольные организации при соответствующей поддержке государства могут увеличить свою эффективность по следующим параметрам: оказание социальной помощи, защита окружающей среды, охрана прав на жилье и пр. Само собой разумеется, что в скандинавском обществе имеются ресурсы для достижения всеобщего благосостояния по пути движения к “сегментированному” обществу.

Вполне вероятно, что такого рода эволюция скандинавской модели государства всеобщего благоденствия не ограничится национальными рамками и примет общеевропейский характер. С. Кюнле подчеркивает, что “осознание идентичности и чувства общности у европейцев являются условием создания государственной системы всеобщего благосостояния на европейском уровне помимо четкого согласования национальных мероприятий” [69]. Несомненно, что государство всеобщего благосостояния находится в процессе перманентного развития и рассматриваемый путь его эволюции указывает на абрисы формирующейся целостной системы взаимодействия человека и общества.

Все большее число индивидов участвует в движении за права человека, чтобы, в конечном счете, осуществить одно из фундаментальных прав - иметь социальные условия для самоактуализации. На первой фазе движения в защиту прав человека брошен вызов господству в политической сфере иерархически организованного общества. Эйслер подчеркивает, что -“сегодня все больше и больше людей бросает вызов традициям господства, основанного на силе” [70]. Это значит, что в сознании индивида и масс пробивает дорогу идея нравственности политики, или “политической морали”.

Значимость нравственного начала в политике предполагает равноправие женщин и мужчин, которое до сих пор фактически отсутствует. Существующая длительное время в области политики пирамида господства является мужской, что препятствует завоеванию женщиной своих прав и свобод (что она не может удовлетворить высшую потребность в самоактуализации). Неудивительно, что следующим существенным шагом движения в защиту прав человека “должен стать вызов основе, на которой эта пирамида покоится и продолжает регенерировать себя, - господство в частной сфере между женщиной и мужчиной” [71]. Заслуживает внимания тот факт, что известные истории человечества общества, где женщины занимали достойное место, были более эгалитарными и менее агрессивными. Ведь имеется связь между семейной системой, где индивиды в процессе социализации приучаются безропотно подчиняться сильным (а мужчина, как правило, сильнее женщины), и авторитарной политической системой (или системой господства). Отсюда Р. Эйслер делает вывод: “... так же обстоит дело со связью между принятием насилия (сильного над слабым) в семейных отношениях и принятием насилия (опять-таки сильного над слабым) в международных отношениях” [72].

Сейчас возникла потребность в новом осмыслении и переформулировке прав человека в теории и на практике, чтобы полностью интегрировать частную и публичную сферы, чтобы интегрировать права женщин в новую модель сотрудничества в области прав человека. Фактически существует ряд “строительных блоков” этой новой модели - многочисленные конвенции и декларации и Устав ООН, утверждающие достоинство и ценность всех людей, независимо от расы, религиозных убеждений и пола. Так, Конвенция ООН 1979 г. “Об отмене всех форм дискриминации женщин” специально подчеркивает необходимость интеграции “прав женщин” как в теорию прав человека, так и практику их защиты. Кроме того, эта конвенция впервые в истории выходит за пределы искусственного разделения публичной и частной сфер. Без прав и свобод женщины невозможно становление целостной системы взаимодействия человека и общества.

Существенной является тенденция во взаимоотношениях человека и общества, когда происходит сдвиг приоритета в сторону индивида (об этом уже шла речь выше). Происходит отмирание старого коллективизма и старого индивидуализма, с эрой глобализации возрождается личность. Это значит, что свободный человек может построить сообщество, чтобы вносить свой вклад в общее дело. Благодаря функционированию свободной ассоциации индивид получает возможность обретения цельности и самоактуализации, т.е. можно говорить о коллективной индивидуализации. Здесь сознательная активность человека, принимающего участие во всемирном объединении, снова возвращается на коллективный уровень. Индивид больше не оторван от социального мира, как это было на стадии индивидуализма, но становится зрелой личностью, способной использовать, полностью раскрыть все свои возможности, удовлетворить самую высшую свою потребность в самоактуализации.

Существенно то, что в данной тенденции просматривается присутствующий на всех стадиях развития человечества “гомо креатор”, человек как творец своей судьбы, однако действующий не произвольно, а в определенных условиях и в соответствии с ними и вместе с тем свободный в своем выборе в рамках стоящих перед ним альтернатив. Ведь в индустриально развитых странах “вторая промышленная революция” (точнее, информационная революция) ведет к кардинальным изменениям.

- Во-первых, в постиндустриальной цивилизации пролетариат превращается в когнитариат, ибо теперь главными формами труда являются научные исследования, экономический анализ и программирование. Это требует нового типа человека - гомо креатора, творческой личности, которая сочетает инициативу, знание и способность осуществить идею.

- Во-вторых, другим основанием постиндустриальной цивилизации выступает биотехнология, которая вмешивается в биосистемы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Биотехнология по своей мощи превосходит ядерную энергию и поистине сделала человека творцом живой природы.

- В-третьих, возникает общество невиданного до сих пор в истории богатства всех его членов (включая и тех, кто затронут структурной безработицей).

- В-четвертых, знания человека о мире достигают неслыханных ранее высот и уровня, не говоря о массе эмпирических данных.

Гомо креатор — человек из крови и плоти, подчиняющийся закономерностям не только природы, но и общественного развития. Ему в условиях постиндустриальной цивилизации нет нужды прилагать большие усилия для удовлетворения материальных потребностей. Постиндустриальное общество создает предпосылки счастливой жизни, ибо снимает с повестки дня то, что было до сих пор главной причиной низкого качества жизни множества индивидов — нужду. Оно создает возможности для полной реализации человеческой личности, освобождая человека от тяжелого физического и рутинного умственного труда и обеспечивая ему достаточное для его развития свободное время и огромный прогресс знания. Можно сказать, что развитие общества находится на пути к гомо креатору и достигнув этой цели человек поистине станет подобием бога (неслучайно в исихастской традиции тезис “человек создан по образу и подобию Бога” означает, что в человеке воспроизведена творческая функция Бога).

И наконец еще одно замечание, связанное с интерпретацией человека Р. Геноном в условиях кризиса современного мира. Он пишет: “Именно благодаря своему стремлению свести все к человеку как самоцели, современная цивилизация вступила на путь последовательных нисхождений и деградации, завершившихся обращением к уровню нижайших элементов в человеке и ориентацией на удовлетворение его наиболее грубых материальных запросов” [73]. Р. Генон, а вслед за ним и Ю. Эвола декадентсткому миру современной цивилизации противопоставляют сакральный мир Традиции с его инициатическими и гностическими ценностями, с присущей ему иерархией и трансцендентностью. Здесь человек — уникальное существо, которое внутренне принадлежит Традиции и вместе с тем вынуждено внешне пребывать в антитрадиционном и десакрализованном мире. Но в глубине души у него находится нечеловеческая сила, сила Абсолюта, которая и превращает человека в гомо креатора.

Среди множества стремлений человека самым сильным является стремление к власти и славе.

Б. Рассел

Чтобы действовать, нам необходима завеса иллюзий.

Д. Белл

Ощущение прекрасного обусловлено математичностью Вселенной.

И. Ньютон

Цивилизационное самосознание возрастает.

С. Хантингтон