Так общались великие люди и известные личности

Великие люди бывают подчас велики даже в малом.

Л. Вовенарг

Ю. А. Гагарин сразу же обращал на себя внимание: открытое лицо, обаятельная улыбка, голубые глаза, из которых как бы струилась доброта. Обладая врожденным даром мгновенно оценивать ситуацию, он выбирал нужную тональность для разговора. В беседе с ним сразу же возникало ощущение, что ему очень хорошо и интересно с вами. Он не говорил это словами, а просто смотрел на собеседника очень дружелюбно и внимательно выслушивал его. Скоро возникало впечатление, что вы не в первый раз встретились с ним, а давно и хорошо знаете его. Он любил острые шутки и тонкие анекдоты. Оптимизм, жизнерадостность его передавались окружающим, и с ним было легко и просто в любой обстановке.

Будучи напрочь лишенным эгоизма, корысти, Ю. А. Гагарин никогда не извлекал для себя какую-то выгоду из того редкостного умения общаться, каким он обладал. У него была развита потребность доставлять радость другим. Ему было не по себе, когда он чувствовал, что кое-кто обойден его вниманием. И в то же время это был волевой, дисциплинированный человек, который всегда видел перед собой ясную цель и шел к ней, не зная колебаний и сомнений. Он проявлял спокойствие и рассудительность в минуты самого жаркого спора…

Довольно быстро среди космонавтов он стал неформальным лидером, и они были единодушны в мнении, что первым должен полететь Гагарин.

«Ю. А. Гагарин и

космическая психология»

Сократ встретил ученика своего, отдающего силы пашне, а к учению нерадивого, и сказал: «Берегись, друг, если одну лишь пашню хочешь возделывать, а душу пустынной оставишь и невозделанной».

«Пчела»

Чтобы не беспокоить слуг, И. С. Тургенев предпочитал сам чистить обувь, любил приколачивать занавески на окнах в ожидании гостей, развешивать ковры на стенах готовящихся для них комнат. Он помогал своим друзьям собирать чемоданы, укладывать вещи или распаковывать их. Если он замечал шляпу на стуле — непременно вешал ее на место, если попадался брошенный зонтик — аккуратно ставил его в угол… Он любил, чтобы все его вещи были на местах, и вставал ночью, вспомнив, что ножницы лежали не на том месте, на котором должны быть. Он не мог заниматься, не мог писать, если письменный стол оказывался не в порядке…

По утрам Тургенев долго занимался своим туалетом и особенно тщательно причесывался. «Смотри, — говорил он своему другу поэту Я. П. Полонскому, — я начинаю сперва этим гребнем… пятьдесят раз, потом налево… пятьдесят раз; затем другим, более частым гребнем — сто раз. А потом — щеткой. Ты удивлен, не правда ли? Но, понимаешь ли, хорошо причесываться и быть безукоризненно приглаженным всегда было моей страстью с самого детства. Я унаследовал эту слабость от матери, у которой одно время была мания причесывать всех на свете».

Ю. Лебедев

Каждый человек, которого я встречаю, в каком-то отношении превосходит меня, и в этом смысле я могу у него поучиться.

Р. Эмерсон

Никогда я не встречал человека, который умел бы так заразительно смеяться, как смеялся Владимир Ильич Ленин. Было даже странно видеть, что такой суровый реалист, человек, который так хорошо видит, глубоко чувствует неизбежность великих социальных трагедий, непримиримый, непоколебимый в своей ненависти к миру капитализма, может смеяться по-детски, до слез, захлебываясь смехом. Большое, крепкое душевное здоровье нужно было иметь, чтобы так смеяться.

М. Горький

По природе или воспитанию Иван Грозный был лишен устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону… Ему недоставало внутреннего, природного благородства; он был восприимчивее к дурным, чем к добрым, впечатлениям; он принадлежал к числу тех недобрых людей, которые скорее и охотнее замечают в других слабости и недостатки, чем дарование или добрые качества. В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было приобрести его доверие. Для этого таким людям надобно ежеминутно давать чувствовать, что их любят и уважают, всецело им преданы, и, кому удавалось уверить в этом царя Ивана, тот пользовался его доверием до излишества…

В. О. Ключевский

Петр Великий ни в чем не терпел стеснений и формальностей. Этот властительный человек, привыкший чувствовать себя хозяином всегда и всюду, конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом, когда ему приходилось на аудиенции, стоя у престола в парадном царском облачении, в присутствии двора выслушивать высокопарный вздор от представлявшегося посланника…

Придя в гости, он садился, где ни попало, на первое свободное место; когда ему становилось жарко, он, не стесняясь, при всех скидал с себя кафтан… На заведенных им в Петербурге зимних ассамблеях, среди столичного бомонда, поочередно съезжавшегося у того или иного сановника, царь запросто садился играть в шахматы с простыми матросами, вместе с ними пил пиво и из длинной голландской трубки тянул их махорку, не обращая внимания на танцевавших в этой или соседней зале дам. После дневных трудов, в досужие вечерние часы, когда Петр по обыкновению или уезжал в гости, или у себя принимал гостей, он бывал весел, обходителен, разговорчив, любил и вокруг себя видеть веселых собеседников, слышать непринужденную беседу… и терпеть не мог ничего, что расстраивало такую беседу, никакого ехидства, выходок, колкостей, а тем паче ссор и брани…

В. О. Ключевский

Екатерина II открывала или развивала в себе свойства высокой житейской ценности, отчетливое знание своего духовного инвентаря, самообладание без сухости, живость без возбуждения, гибкость без вертлявости, решительность без опрометчивости… В обращении она пускала в ход бесподобное умение слушать, терпеливо и внимательно выслушивать всякий вздор, угадывать настроение, робкие или не находившие слов мысли собеседника и шла им на подмогу. Это подкупало, внушало доверие, располагало к откровенности; собеседник чувствовал себя легко и непринужденно, словно разговаривал сам с собой. К тому же наперекор обычной наклонности людей замечать чужие слабости, чтобы пользоваться ими во вред другим, Екатерина предпочитала изучать сильные стороны других, которые при случае можно обратить в свою пользу. Люди вообще не любят чужих поисков в своей душе, но не сердятся, даже бывают тронуты, когда в них открывают достоинства, особенно малозаметные для них самих. В этом умении дать человеку почувствовать, что есть в нем лучшего, тайна неотразимого обаяния, какое, по словам испытавшей его на себе княгини Дашковой, Екатерина производила на тех, кому хотела нравиться, а она хотела нравиться всем и всегда, считая это своим ремеслом.

Усвоенная ею манера обхождения с людьми сослужила ей неоценимую службу в правительственной деятельности. Она обладала в высокой степени искусством, которое принято называть даром внушения, умела не приказывать, а подсказывать свои желания, которые во внушаемом уме незаметно перерождались в его собственные идеи и тем усерднее исполнялись… Вежливая простота обхождения самой Екатерины даже с дворцовыми слугами была совершенным новшеством после обычной грубости прежнего времени. Только под старость она стала слабеть, капризничать и прикрикивать, впрочем, всегда извиняясь перед обиженными с признанием, что становится нетерпеливой… Необходимость жить с людьми не по выбору заставила ее с помощью философского анализа пополнить это правило, чтобы спасти хоть тень нравственной независимости: среди чужих и противных людей жить по-ихнему, но думать по-своему… Екатерина принадлежала к числу довольно редких людей, умеющих взглянуть на себя со стороны, как говорится, объективно, как на любопытного прохожего. Она подмечала в себе слабости и недостатки с каким-то самодовольством, не прикрашивая их, называя настоящими именами, без малейшего угрызения совести, без всякого позыва к сожалению или раскаянию…

В. О. Ключевский

Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора; отыскивайте истинное достоинство, хоть бы оно было на краю света: по большей части оно скромно и (прячется где-нибудь) в отдалении. Доблесть не лезет из толпы, не жадничает, не суетится и позволяет забывать о себе.

Никогда не позволяйте льстецам осаждать вас: давайте почувствовать, что вы не любите ни похвал, ни низостей.

Оказывайте доверие лишь тем, кто имеет мужество при случае вам поперечить и кто предпочитает ваше доброе имя вашей милости.

Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и щедры; ваше величие да не препятствует вам добродушно снисходить к малым людям и ставить себя в их положение, так, чтобы эта доброта никогда не умаляла ни вашей власти, ни их почтения. Выслушивайте все, что хоть сколько-нибудь заслуживает внимания; пусть все видят, что вы мыслите и чувствуете так, как вы должны мыслить и чувствовать. Поступайте так, чтобы люди добрые вас любили, злые боялись, и все уважали.

Храните в себе те великие душевные качества, которые составляют отличительную принадлежность человека честного, человека великого и героя. Страшитесь всякой искусственности. Зараза пошлости да не помрачит в вас античного вкуса к чести и доблести.

Мелочные правила и жалкие утонченности не должны иметь доступа к вашему сердцу. Двоедушие чуждо великим людям: они презирают все низости.

Екатерина II

Эрнест Резерфорд любил своих внуков и внучек отчаянной дедовской любовью… А они его любили за силу и веселость, за естественность и сговорчивость, за громадный голос и надежную справедливость. Но, может быть, всего более за то, за что его вообще любили дети: он явно был из их племени — он был для них навечно «свой». К возрасту это отношения не имело.

Как-то его пригласили в шекспировский Стрэтфорд-на-Эвоне посмотреть «Виндзорские кумушки». Боясь, что его позовут на скучное светское развлечение, он отнекивался как мог: «Я только покажу мое чудовищное невежество. Знаете, уже сорок лет меня пытаются цивилизовать, и вы видите, с какими плачевными результатами!» Но в театре, с первой минуты, он начал радоваться происходящему на сцене так пылко, так аплодировал (произнося иные реплики Фальстафа раньше, чем они раздавались из уст актера), что весь зал принялся увлеченно следить за ним (особенно дети), крича и аплодируя ему в подражанье.

Был случай, когда ему [Резерфорду] чуть не повезло в карты. Он играл плохо — порывисто и нерасчетливо. Но неудачи относил за счет фортуны. А тут обнаружил, что ему пришла прекрасная карта. Однако сразу же выяснилось, что у одного из его партнеров — а ими были Капица, Коккрофт и еще кто-то третий — карты сильнее и масть старше. Была назначена высокая игра. Ему бы спасовать, но он сердито рявкнул: «Дабл!» («Удваиваю»). Партнер не остался в долгу, тем более что ничего не терял. Без размышлений сэр Эрнест крикнул: «Ри-дабл!» И пошло… Вся штука в том, что он не мог уступить. Не мог — и все! Ругал партнера с небывалой даже в его устах виртуозностью, но сдаваться не хотел. И не сдался! Проиграл кучу денег, но переспорить себя не дал. И выигравшие чувствовали себя неважно — как взрослые, надувшие младенца.

Из взрослых это его мальчишество не очень нравилось Мэри. И она не скрывала выработавшегося с годами отношения к нему, как к ребенку, который всегда готов что-то сделать не так. «Эрн, кушай аккуратней, иначе ты опять посадишь пятна на костюм!», «Эрн, надо же застегивать пуговицы!», «Эрнест, как ты сидишь — так можно сломать стул. Сядь, как следует!» И он… покорно слушался, улыбаясь, потому что был все-таки взрослым ребенком.

Д. Данин

Уверяют, где бы ни появлялся Бернард Шоу, только и было слышно этого размахивающего руками говоруна. Так, его друг Арнольд Беннет сетовал, что на обеде в честь Герберта Уэллса Шоу «не закрывал рта ни на минуту» и, как законченный эгоист, не давал и слова вставить другим. Когда Шоу спросили, прав ли Беннет, он заорал: «Вот ведь черт! Я же старался, чтобы он сам разговорился. Гостей надо развлекать, и раз они взялись играть в молчанку, говорить пришлось мне одному…»

«Веселая Вы душа, Бернард Шоу»

Екатерина II в политическом отношении часто проявляла себя как жестокий тиран… Тем не менее, когда у повара подгорало мясо, она ничего не говорила. Она улыбалась и ела с такой терпимостью, какую не мешало бы проявлять среднему американскому мужу.

Д. Карнеги

Я всегда старался не раздражаться и уступать в споре, чем и достигал умиротворения, а потом уже в спокойном состоянии дело улаживалось само собой. Почти всегда приходится жалеть, что ссора не была прекращена вначале.

Л. Н. Толстой

Я люблю беседы и споры, но лишь с немногими и в тесном кругу. Ибо выставлять себя напоказ перед сильными мира сего, щеголять своим умом и красноречием я считаю делом, недостойным порядочного человека. В беседу и спор я вступаю с легкостью… Никакое суждение не поразит меня, никакое мнение не оскорбит, как бы они ни были мне чужды… Мы… должны снисходительно относиться к самым различным мнениям, и, если даже мы с ними не согласны, будем их все же спокойно выслушивать…

Противные моим взглядам суждения не оскорбляют и не угнетают меня, а только возбуждают и дают толчок моим умственным силам. Мы не любим поучений и наставлений; однако надо выслушивать их и принимать, особенно когда они преподносятся в виде беседы, а не какой-нибудь нотации… Нам следует иметь уши более стойкие и выносливые и не изнеживать их, слушая одни только учтивые слова и выражения… Даже в ущерб себе я готов легко уступать критикам, чтобы поддерживать и поощрять в них желание свободно выражать свои мнения…

Я гораздо больше горжусь победой, которую одерживаю над самим собою, когда в самом пылу спора заставляю склониться перед доводами противника, чем радуюсь из-за его слабости… Суть дела меня трогает мало, высказываемые мнения безразличны, и я более или менее равнодушен к исходу спора. Я готов хоть целый день вести спор, если в нем соблюдается порядок… Но когда спор превращается в беспорядочную свару, я отхожу от сути дела и увлекаюсь формой, злюсь, раздражаюсь и начинаю проявлять в споре упрямство, недобросовестность, высокомерие, а потом мне приходится за все это краснеть.

…Но я прекращаю спор с тем, кто уж слишком заносится…

М. Монтень

Я ни о ком не буду говорить плохо, но расскажу все хорошее, что знаю о каждом.

Б. Франклин

Ломоносов был иного покроя. С ним шутить было накладно. Он везде был тот же: в доме, где его все терпели; во дворце, где он дирал за уши пажей; в Академии, где… не смели при нем пикнуть.

А. С. Пушкин

Ломоносов и в напудренном парике оставался помором: человеком гордым, прямодушным и сильным.

Е. Н. Лебедев

Царь (Николай I. — A. M.) — самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отмечает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, — о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья. — «Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?» — спросил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. «Никогда! — ответила она с выражением крайнего удивления. — Как это возможно?» — «Но берегитесь, ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам». — «Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете; я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом».

В. В. Вересаев

Диоген как-то днем, запалив свечу, ходил по городу и, когда кто-то спросил его: «Зачем ты делаешь так, философ?» — ответил: «Ищу человека!»

Когда Диогена спросили, как с правдой жить, отвечал: «Как и при огне:

ни сильно приближаться, чтоб не ожег, ни далеко отходить, чтобы холодно не было».

«Пчела»

Жить в гуще.

Знать настроения.

Знать все.

Понимать массу.

Уметь подойти.

Завоевать ее абсолютное доверие.

В. И. Ленин

О В. И. Ленине:

Веселый, живой, общительный товарищ.

Г. М. Кржижановский

Приветливостью и простотой он производил чарующее впечатление.

П. Н. Лепешинский

Даже в обществе двух человек я непременно найду, чему у них поучиться.

Не огорчаюсь, если люди меня не понимают, — огорчаюсь, если я не понимаю людей.

Конфуций

Как-то раз загорелась конюшня. Конфуций, узнав об этом, осведомился только:

— Люди не пострадали?

А про коней даже не спросил.

«Из книг мудрецов»

Александр Македонский взял в плен индуса, знаменитого и знатного стрелка. И когда ему сказали: «Он может и в перстень попасть», — повелел ему Александр явить свое искусство перед ним. И так как тот отказался, приказал его зарубить. Когда повели индуса на казнь, сказал он провожавшему его: «Много времени прошло, как я лука не брал в руки, и побоялся, что, промахнувшись, загублю свою славу». Услыхав такое, изумился Александр и отпустил его с дарами, ибо предпочел тот умереть, но славу свою не опорочить.

«Пчела»

Н. П. Огарев был одарен особой магнитностью, женственной способностью притяжения. Без всякой причины к таким людям льнут, пристают другие, они согревают, связуют, успокаивают их, они открытый стол, за который садится каждый, возобновляет силы, отдыхает, становится добрее и идет прочь — другом.

А. И. Герцен

Пушкин прекрасно знал, что он гениален. Но у него было достаточно ума и осторожности, чтобы никому об этом не говорить.

А. С. Грин

Когда люди соглашаются со мной, мне всегда кажется, что я неправ.

О. Уайльд

У всякого есть ум, мне не скучно ни с кем, начиная с будочника и до царя.

А. С. Пушкин

По свидетельству лиц, близко наблюдавших Пушкина, он иногда чувствовал такую горячность и приливы крови, что должен был освежать себе голову водою, для чего вдруг посреди оживленной беседы убегал в другую комнату. Вертлявый и непосестный, Пушкин весь был жизнь и движение.

П. И. Бартенев

В обхождении Пушкина была удивительная простота, выпрямлявшая человека и с первого взгляда установлявшая самые благородные отношения между собеседниками. Поэт Кольцов, введенный в общество петербургских литераторов, был поражен дружелюбною откровенностью приема, сделанного ему Пушкиным. С робостью явился он к знаменитому поэту и не встретил ни тени величавого благоволения, ни тени покровительственного тона. Пушкин крепко сжал руку Кольцова в своей руке и заговорил с ним, как с давним знакомым, как с равным себе.

П. В. Анненков

…Всякий человек при Антоне Павловиче Чехове невольно ощущал в себе желание быть проще, правдивее, быть более самим собой, и я не раз наблюдал, как люди сбрасывали с себя пестрые наряды книжных фраз, модных слов и все прочие дешевенькие штучки, которыми русский человек, желая изобразить европейца, украшает себя, как дикарь раковинами и рыбными зубами… Он не любил разговоров на высокие темы…

Красиво простой, он любил все простое, настоящее, искреннее, и у него была своеобразная манера опрощать людей.

М. Горький

Если вы явитесь ко мне со сжатыми кулаками, то я могу, пожалуй, обещать вам, что и мои кулаки крепко сожмутся, но, если вы придете ко мне и скажете: «Давайте посидим и посоветуемся, а если разойдемся во мнениях, то постараемся понять, чем это вызвано и по каким именно пунктам мы расходимся», — мы сразу же обнаружим, что наши разногласия в конечном счете не так уж велики; что пунктов, по которым мы расходимся, мало, а таких, по которым сходимся, много, и, если у нас хватит терпения, объективности и желания договориться, мы договоримся.

В. Вильсон

Когда однажды Антисфен навестил больного Платона и, увидев таз, куда его стошнило, спросил: «Желчь я вижу, а где же твоя спесивость?»

Когда однажды Антисфена упрекнули в том, что он якшается с дурными людьми, он ответил: «И врачи вступают в контакт с больными, но не заражаются».

«Антология кинизма»

Если кто меня оскорбил — это его дело, такова его наклонность, таков его нрав; у меня свой нрав, такой, какой мне дан от природы, и я останусь в своих поступках верен своей природе.

М. Аврелий

От Секста [получил я] благожелательность; образец дома с главою-отцом; мысль о том, чтобы жить сообразно природе; строгость без притворства; заботливая предупредительность в отношении друзей; терпимость к обывателям и к тем, кто мыслит несозерцательно; умение ко всем приладиться, так что обращение его было обаятельнее всякой лести и в то же время внушало тем же самым людям глубочайшее почтение; а еще постигающее и правильное отыскание и упорядочение основоположений, необходимых для жизни; и что никогда он не подавал малейшего признака гнева или другой какой страсти, но был одновременно предельно нестрастен и вместе предельно приветлив; похвалы и те у него были без шума, и многознания напоказ не выставлял.

М. Аврелий

Римский император Цезарь Август, прослышав, что Эрот, его египетский домоправитель, купил перепела, непобедимого в птичьем бою, изжарил его и съел, вызвал Эрота, стал допрашивать и, когда тот признался, приказал распять его на корабельной мачте.

Плутарх

В общении с молодыми учеными Н. И. Пирогов был очень прост, и они часто принимали его за своего. Мало того, своей юношеской горячностью к приобретению знаний он страстно всех заражал и увлекал. Молодые ученые ходили за ним толпой, стараясь запомнить все его советы и наставления… Никто из профессоров не мог лучше Пирогова научить скорейшему и вместе с тем добротному овладению знаниями… Дружеские теплые беседы с молодыми учеными порой продолжались день и ночь. Память у Пирогова была отменная. Почти всех он их знал по имени. Часто те удивлялись этому и спрашивали его:

— Господин профессор, мы встречались с вами всего два раза, а вы всех нас помните и почти все о нас знаете. Как вам это удается?

Пирогов, разгладив усы и поправив бородку, улыбался. А затем задумчиво отвечал:

— Кто из учителей не знает, чем занята голова каждого из его учеников в то время, когда он учит, тот не учитель.

«Пирогов»

…Из прихожей раздался раздраженный голос С. П. Королева:

— Нина! Где мои тапочки? Я же просил: каждой вещи свое место. Сколько раз надо говорить?

Найдя наконец свои шлепанцы, Сергей Павлович сразу же поостыл…

— Дома «наклонись», в Госплане «поклонись», в министерстве — «согнись». Целый день сегодня этой «физкультурой» занимался.

«Королев»

Я рад, что всегда старался держаться в стороне от споров об искусстве, в которых нет ничего, кроме сплошной вкусовщины. Человек, который первым сказал, что о вкусах не спорят, имел в виду всего лишь, что споры о вкусах бесконечны, ибо они неразрешимы. Большинство людей тем не менее очень любят поспорить о вкусах, так как их меньше всего волнует, разрешим их спор или нет. Вы никогда не докажете своему собеседнику, что синий цвет лучше зеленого, зато вы можете так хватить его по голове, что он увидит все цвета радуги. А потому самые беспредметные споры всегда чреваты ссорой, а то и потасовкой… Итак, о вкусах не спорят — из-за вкусов бранятся, скандалят и ругаются.

Г. К. Честертон

Карл Брюллов дотронулся до картины ученика, и она зажила. Ученик кричит: «Чуть-чуть тронул и совершил чудо». Брюллов сказал: «Это потому, что наше искусство — это чуть-чуть».

K. C. Станиславский

Поверь мне (я это знаю в значительной мере по опыту), застенчивость и неуверенность в себе мешают в жизни. Благодаря застенчивости людей способных и умных, более глупые, но нахальные люди выдвигаются вперед, оттирают более умных — получается отбор навыворот, а это досадно, да и вредно, с какой точки зрения ни посмотри. Итак — смелости, побольше смелости. Возьми себя в руки и заставь себя быть разговорчивей и смелей — ты ведь сильная, ты можешь с собой справиться.

Инесса Арманд — дочери

Ни один человек, исполненный решимости найти наилучшее применение своим способностям, не может тратить время на личные раздоры. Но тем более он не может себе позволить нести последствия таких раздоров, влекущих за собой порчу настроения и потерю самообладания. Уступайте в серьезных вещах, в которых вы и ваш противник пользуетесь совершенно равными правами, и уступайте в мелких, даже если все права в них на вашей стороне. Лучше уступить дорогу собаке, чем дать ей укусить себя, настаивая на своих правах. Даже если вы убьете собаку, укус останется укусом.

А. Линкольн

Когда Александра Македонского умоляла его дружина напасть ночью на врагов, тот сказал: «Не царского мужества такая победа».

Александр в числе многих пленных взял и дочь Дария, и дружина требовала, чтобы соединился он с нею, ибо редкой была она красоты; и сказал Александр: «Позор нам, после того, как победили мы стольких мужчин, чтобы нас покорили женщины».

«Пчела»

…Остроумным и обаятельным собеседником, в своих речах любителем притворяться неосведомленным человеком, по рассказам, был Сократ…

Цицерон

Большей частью Исаак Ньютон бывал погружен в свои думы. Улыбался чрезвычайно редко. Он мог часами сидеть среди приглашенных им людей в молчаливом и глухом размышлении. Некоторые даже считали, что он в это время молится. Говорил он немного, но каждое слово его было взвешено, продумано и попадало точно в цель.

«Ньютон»

Развивать творческую бодрость, доходящую до искренней и непринужденной улыбки. Сначала добиваться этого на сосредоточенности пять минут утром, пять минут вечером. Непременно ежедневно.

То же, но, получив такое состояние бодрости, рассеивать себя — для того, чтобы приучаться все отвлекающее от такого состояния принимать бодро, как бы говоря себе: «Как хорошо, что так случилось». Доходить до того, чтобы в этом состоянии общаться с другими людьми, выходить из комнаты своего артистического уединения на люди и там продолжать бодрить себя и уметь все принимать в бодром тоне.

К. С. Станиславский

Разве он говорил людям, что они не правы? Нет, только не Сократ. Он был для этого слишком умен. Его подход, известный сейчас под названием «сократического метода», основывался на стремлении получить от собеседника утвердительный ответ. Он задавал такие вопросы, которые заставляли его оппонента соглашаться с ним, и все снова и снова добиваться признания своей правоты, а тем самым и множества утвердительных ответов. Он продолжал задавать вопросы до тех пор, пока, наконец, его оппонент, почти не отдавая себе в этом отчета, приходил к тому самому выводу, который яростно оспаривал бы несколькими минутами раньше.

Д. Карнеги

…Я безукоризнен в терпении, ибо без малейшей досады встречаю отпор не только резкий, но даже обидный. И если мне не удается тут же на месте найти удачный ответ на выпад противника, я не стану долго топтаться на одном месте, проявляя ненужное упрямство в скучных и неубедительных возражениях: я умолкаю, с веселой покорностью склоняя голову, и дожидаюсь более благоприятного случая доказать свою правоту…

М. Монтень

Я взял за правило избегать прямого противоречия мнениям других, а также самоуверенного отстаивания своей точки зрения. Я даже запретил себе… употреблять какие бы то ни было слова или выражения, передающие твердое мнение, например, «конечно», «несомненно» и т.д.; вместо них я употреблял такие выражения, как «полагаю», «опасаюсь», «думаю» или «мне кажется». Когда другие утверждали что-либо, казавшееся мне ошибочным, я отказывал себе в удовольствии резко противоречить и немедленно показать абсурдность их утверждений; но я и начинал свой ответ с замечания, что в определенных условиях и при известных обстоятельствах это мнение было бы правильным, но в данном случае мне кажется или представляется, что дело обстоит иначе, и т.д. Вскоре я убедился в преимуществах этой новой манеры: мои беседы с другими людьми стали протекать более приятно. Скромная манера выражать свои мнения приводила к тому, что их скорее принимали и они вызывали меньше возражений; если выяснялось, что я ошибался, это доставляло мне меньше огорчений; если я оказывался прав, мне было легче убедить других отказаться от ошибок и присоединиться к моей точке зрения.

Б. Франклин

Если кто-то мыслит иначе, чем я, он не только не оскорбляет меня этим, но, напротив, обогащает меня. Никому не интересно слушать собственное эхо.

А. Сент-Экзюпери

…Как ленивый и необщительный Гоголь, еще до появления своих «Мертвых душ», приехал в одну середу вечером к Чаадаеву. Долго на это он не решался, сколько ни упрашивали общие приятели упрямого малоросса; наконец он приехал и, почти не обращая никакого внимания на хозяина и гостей, уселся в углу на покойное кресло, закрыл глаза, начал дремать и потом, прохрапев весь вечер, очнулся, пробормотал два-три слова в извинение и тут же уехал. Долго не мог забыть Чаадаев такого оригинального посетителя.

В. В. Вересаев

Лишь немногие беседы увлекают меня и не требуют от меня напряжения и усилий.

Нет высшей храбрости в своем роде, чем храбрость Александра Македонского, но и она — храбрость лишь особого рода, не всегда себе равная и всеобъемлющая. Как бы несравненна она ни была, на ней все те же пятна. Так, мы знаем, что он совсем терял голову при самых туманных подозрениях, возникавших у него относительно козней его приверженцев, якобы покушавшихся на его жизнь; мы знаем, с каким неистовством и откровенным пристрастием он бросался на расследование этого дела, объятый страхом, мутившим его природный разум.

М. Монтень

Александру Македонскому преподнесли в подарок сосуды из стекла. И хотя они ему очень понравились, он приказал разбить их. Когда его спросили, почему он так сделал, Александр ответил: «Я знаю, что все эти сосуды один за другим разобьют мои слуги. И каждый раз я буду на это гневаться. Уж лучше я одной вспышкой предотвращу многие бури».

Г. Ю. Бар-Эбрая

Теофраст, когда он встретил на пиру помалкивающего юношу, сказал: «Если ты не воспитан и молчишь, то воспитан, если же воспитан и молчишь, то прекрасно воспитан».

«Пчела»

Жена Сократа растравляла свою скорбь, восклицая: «О, как несправедливо эти судьи приговорили тебя к смерти!» — «А ты предпочла бы, чтобы они осудили меня заслуженно?» — ответил ей на это Сократ.

Знатный римлянин Каний Юлий, отличавшийся добродетелью и исключительной твердостью, будучи осужден на смерть злодеем Калигулой, кроме многих других поразительных доказательств своего мужества, дал еще следующее. Когда рука палача уже вот-вот должна была опуститься на его голову, один из его друзей, философ, спросил его: «Итак, Каний, как чувствует себя в эту минуту твоя душа? Что она делает? О чем ты думаешь?» — «Я стараюсь, — ответил Каний, — быть наготове и напрячь все свои силы, чтобы постараться уловить в течение краткого мгновения смерти, произойдет ли какое-нибудь движение в моей душе и ощутит ли она свой уход из тела, с тем чтобы, если я хоть что-нибудь подмечу, потом, по возможности, сообщить об этом моим друзьям». Вот человек, философствующий не только до самой смерти, но и в самый момент смерти. Какой стойкостью надо обладать, какой непоколебимостью духа, чтобы желать извлечь урок из самой своей смерти и быть в состоянии еще думать о чем-то постороннем в такой важный момент!

Метрокл однажды во время спора нечаянно выпустил газы в присутствии своих учеников. Он спрятался со стыда и не выходил из дому, пока его не навестил Кратет, который стал приводить ему в утешение разные доводы и, наконец, желая показать ему пример своей полнейшей непринужденности, принялся наперебой с ним выпускать ветры.

М. Монтень

Однажды Гоголь просил Жуковского выслушать какую-то вновь написанную им пьесу и сказать о ней свое мнение… Чтение пришлось как раз после обеда, а в это время Жуковский любил немножко подремать. Не в состоянии бороться со своею привычкою, он и теперь, слушая автора, мало-помалу погрузился в тихий сон. Наконец, он проснулся. «Вот видите, Василий Андреевич, — сказал ему Гоголь, — я просил у вас критики на мое сочинение. Ваш сон есть лучшая на него критика». И с этими словами бросил рукопись в тут же топившийся камин…

В. В. Вересаев

Если кто-нибудь ведет себя при мне нескромно и высокомерно, я немедленно начинаю разговаривать с этим человеком в таком неестественном подобострастном тоне, что всякое самомнение и высокомерие в одно мгновение исчезают.

И. Песталоцци

С джентльменом я всегда старался быть в полтора раза большим джентльменом, а с мошенником я старался быть в полтора раза большим мошенником.

О. Бисмарк